Фёдор Быханов - Явление с небес

Столь любимое, что оттого, может, и самих медведей в округе почти не осталось:

– Один объявился – и то радость!

Спешились у воды.

Но не успели подняться на краснощитый насад – речное судно с высокими посаженными бортами, как вдруг загудело все вокруг, затряслась земля под ногами.

Ударила, сбивая с ног людей и лошадей, воздушная волна. Огненный смерч заслонил половину неба. И на его фоне словно потемнел день, черной ночи сподобился.

То тут, то там секут небо золотые стрелы звездного дождя, разят они все живое.

Ревя и раскаляя воздух, гоня волну против течения по реке, пронесся страшный монстр, свивая облака в рваные клубки. После чего с воем скрылся за горизонтом.

…К чести его, князь первый опомнился от свалившейся беды.

Вскочил он на прядущего ушами жеребца и поскакал обратно в детинец, под защиту частоколов.

За ним на грунтах – резвой рысью умчалась и княжеская дружина, увлекаемая воеводою.

Хлопнули, замыкаясь, ставни ворот, загремели мощные засовы.

И вот уже вроде бы ничего не напоминает о страшном происшествии. Разве что соломенные крыши, снесенные с хибар, желтым ковром устлали подворья, да яблони топорщат ветви с посеченной листвой.

– Дурной знак, не иначе, – само собой приходит в умы людей, буквально ошалевших от всего, только что увиденного. – Что-то будет?

…Болото началось не сразу.

Сначала закончился лес с его могучими, в два обхвата, соснами, что как в мягком ковре на добрую сажень утопают в зарослях папоротника.

Затем потянулась чащоба непролазного краснотала.

Казалось, конца и края нет этому горделивому кустарнику, так и хлещущему своими гибкими прутьями по широким плечам Ждана.

Причём, делая это при каждом его неверном шаге:

– Но разве это преграда настоящему мужчине в затеянном им очень важном деле!

Да еще для опытного профессионала, знающего лес:

– Как свои пять пальцев.

Уверенно раздвигает Ждан перед собой ветки, словно бывал здесь не раз и точно знает, что ждет впереди:

– Но так оно и есть.

Непростое занятие у него:

– Бортничает самостоятельный рослый мужик, как и его отец, как делали дед и прадед.

Собирает в лесу мед диких пчел:

– А здесь нельзя без хорошего знания леса.

Однако, для самого бортника Ждана он знаком, почитай лучше своей поскотины за родимым домом.

С малых лет постоянно бродит по здешним местам.

А с тех самых пор, как повзрослел, набрался опыту, редко он возвращается с пустым берестяным туесом.

Правда, сейчас ноша легче обычного:

– Нет в туесе мёда.

Только еще идет за ним бортник Ждан, одолевая последние заросли краснотала.

Вот и они кончились. Открыв перед ним широкий заболоченный луг, лишь местами – то тут, то там, сиротливо утыканный редкими стволами посохших берез.

К одному из них и идет бортник.

Сначала по ровной, залитой водой, луговине, потом через кочкарник. Ловко прыгая с одной, косматой от травы, кочки на другую.

Но вот и ноги пришлось замочить:

– Лишь чистая вода плещет в камыше, отделяющем бортника Ждана от его сегодняшней цели – толстого березового ствола, куда еще в прошлом году, его, опытного лесовика привели, выслеженные им по полету к своему рою, пчелы.

Правда, тогда хватало ему других мест:

– То лето выдалось солнечным, теплым.

Взяток пчелиный шел, любо-дорого смотреть. И себя обеспечил медом, и с княжеским оброком сполна расплатился.

Не стал тогда жадничать:

– На потом оставил этот рой.

Нынче же и наступил этот самый случай – «потом», когда завелись неподалеку ушкуйники – беглые отбельные холопы.

– То, что окрестных мужиков грабят – беда, конечно. Но зачем же пчел разорять? – рассуждал бортник Ждан всю дорогу и теперь не оставил этих мыслей, перед тем, как залезть в воду.

Действительно, изрядно навредили разбойники на его угодьях:

– С добрый десяток ульев, устроенных пчёлами в дуплах деревьев, обчистили дотла.

Тогда как оброк он и есть оброк:

– Вынь да подай княжескому сборщику тиуну Томилу установленное полюдье – по пуду меда за каждого из Ждановских домочадцев.

– А где теперь столько набрать? Поневоле полезешь за добычей прямо в болото.

Поднялся бортник Ждан со своей кочки, куда было присел, бережливо снимая перед испытанием водой, крепкие всё ещё лапти, что сам же и сплёл из липового лыка.

Подвесил плетеную обувь к своей веревочной опояске, поправил на спине объемистый туес и захлюпал дальше босиком. Сначала по щиколотку, а потом и до колен проваливаясь в густую болотную, красно-кирпичного цвета, жижу.

Сама береза, чей ствол обломком вершины топорщится в небо, росла когда-то на достаточно высоком от воды месте.

– Оттого-то и вымахала выше других, – полагает бортник Ждан. – Но, видно, все одно замокли корни.

И теперь воочию видны перемены, сгубившие дерево:

– Высохли ветки, сгнила сердцевина, дав в дупле пристанище дикому пчелиному рою.

Выбрался бортник Ждан на попавшийся ему по пути взгорок, как и всё вокруг, заросший густой осокой.

Присел передохнуть.

Сам с удовольствием щурится на небо, где как раз нет ни облачка, только Солнце сияет что есть сил, гарантируя, хотя бы на сегодня, сухую, а значит, самую лучшую в его ремесле, погоду.

Как тут не высказаться от всей души:

– Хорош денек стоит!

Вытянул усталый бортник свои рыжие от тины и ила ноги под теплыми лучами солнца. Попутно сбил щелчком с ноги пару, присосавшихся к щиколотке, пиявок.

Хохотнул беспечно:

– Тоже, глянь-ка, тварь божья, себе пропитания ищет на пользу всему живому, коли кровь дурную сосет.

Настроение поднялось еще больше, когда даже на расстоянии донесся до него гул большого роя.

– Есть медок-то, есть! – крякнул он довольно, со знанием дела. – Не зря сюда через топи добирался!

Потом нашел у подножия ствола твёрдое местечко ровнее, сбросил туда свой нехитрый скарб:

– Одежду, лапти, туес.

И, с удовольствием подставляя прохладному ветерку загорелое тело, пошел в густые камыши, не забыв прихватить с собой острый нож, лично выкованный в сельской кузнице.

Вернулся обратно с хорошей охапкой сухих прошлогодних стеблей. Бросил их на место выбранной лежанки.

Спать лег пораньше, чтобы сразу, по росистому утру, когда еще не проснутся пчелы:

– Забрать у них лишние припасы.

– Нет. Все брать Ждан не будет, обязательно оставит в дупле, сколько надо «мухам» на зимовку.

Ведь все на свете должны жить по-божески, не одним только сегодняшним днем:

– Сейчас, мол, есть чем закусить и ладно, а на завтра хоть сгори все разом синим пламенем.

Бережет бортник свои промысловые угодья:

– Вот и этому пчелиному рою по его доброй воле никогда не будет никакой беды.