Уильям Гибсон - Агент влияния

Молчание затягивалось. Если в небе и были еще дроны, Юнис перестала их помечать. Курсор, вновь превратившийся в стрелку, неподвижно завис в воздухе. Верити повернулась туда, откуда они пришли, в сторону Валенсия-стрит. В парке на скамейке один из двух скейтеров выпустил клуб белого вейпа, словно локомотив в старом кино.

– Извини. Тебе, наверное, неприятно это слышать. Если ты в самом деле то, что говорит Гэвин, ты абсолютно новый уровень.

– Правда?

– Судя по нашему разговору, да.

– Погугли «тульпа», – сказала Юнис, – и получишь тибетские оккультные мыслеформы. Или людей, которые придумали себе воображаемого друга.

– Гуглила.

– Я не чувствую себя особо тибетской, – заметила Юнис. – Может, я выдуманная, но как проверить?

– Он назвал тебя ламинарным агентом. Я это тоже гуглила, когда от него вышла.

– «По вашему запросу ничего не найдено», – сказала Юнис.

– Для него это что-то значило. Еще он говорил про «ламины».

– Про что?

– Не поняла, – ответила Верити. – Но он описывал продукт, то есть тебя, как кроссплатформенную, персонализированную, автономную аватару. Целевые области – виртуальная реальность, дополненная реальность, игры, соцсети следующего поколения. Идея – продавать единую уникальную супер-аватару. Что-то типа цифрового «мини-я», подменяющего пользователя, когда тот офлайн.

– Почему не сделать его из тебя?

– Мне кажется, этого они пока не могут. Так что для начала хотят застолбить концепцию. На сегодня изготовили только один образец. Тебя.

– На основе кого-то?

– Он не сказал.

– Как-то тут мрачно, – заметила Юнис после недолгого молчания. – Сумерки и все такое.

– Извини.

– Пойдем назад в квартиру твоего знакомого? Хосе Эдуардо Альварес-Матта, по договору аренды. Консультант по информационной безопасности. Твой парень?

– Просто хороший знакомый, – ответила Верити. – Мы вечно оказывались в одних и тех же проектах.

Она зашагала вниз по дорожке. Скейтеры то ли уже укатили, то ли она их выдумала. Зажигались уличные фонари в мягко светящихся ореолах. Кто-то в баре на Ван-Несс-авеню сказал однажды, что в здешнем тумане есть пары ртути, но при нынешнем пекинском качестве воздуха это уже мало что меняло.

– Если это правда какой-то придурочный мудак на «Ютубе», – сказала Юнис, – то вроде как получается, что я – выдумка.

Курсор проверил все припаркованные машины, мимо которых они шли, затем прочесал дома по обеим сторонам улицы, словно рассчитывая обнаружить кого-то в окне или на крыше.

– Юнис, ты можешь сказать, куда я смотрю?

– Следишь за курсором.

– Зачем ты заглядывала в машины?

– Ситуационная осведомленность.

– Что-что?

– Владение обстановкой. Наблюдай, ориентируйся, решай, действуй.

На повороте к «3,7» и дому Джо-Эдди Юнис оцифровала парня, который сгорбился на пассажирском сиденье припаркованного бежевого «фиата». Когда они проходили мимо, парень – коротко стриженный брюнет – поднял подсвеченное телефоном лицо. Верити, высматривая магазинчик денима для истинных ценителей, сообразила, что они еще не миновали «3,7» на противоположной стороне улицы, так что джинсовый магазин – впереди.

– Тревожный чемоданчик есть? – спросила Юнис.

– Я уже год не живу у себя. Квартиру сдала. Правда, бо́льшая часть моих вещей в подвальном складе. А так живу на чемоданах. Это считается?

– У нас были тревожные чемоданчики в тревожных чемоданчиках, – сказала Юнис. – В зависимости от.

– От чего?

– Куда мы направлялись.

– А куда вы направлялись? – спросила Верити.

Они проходили мимо японского джинсового магазинчика. Еще полквартала за следующим перекрестком, и будет дом Джо-Эдди.

– Без понятия.

Лиминальность новой работы определенно ушла, подумала Верити. Только не так, как хотелось. Сменилась каким-то другим чувством, незнакомым. Тоже переходным состоянием, только неизвестно, между чем и чем.

Недертон однажды уже бывал у Тлен, хоть и не знал этого тогда.

Его друг Лев Зубов, у которого Тлен в то время работала, прихватил Недертона к ней на вечеринку. Это было до их знакомства с Лоубир, то есть задолго до того, как Тлен перешла работать к ней. Одноэтажное кирпичное заводское здание, втиснутое за кварталом викторианских домов, сразу за Кингстон-Хай-стрит.

Он, разумеется, был пьян, как всегда в то время, и из всей вечеринки запомнил только два длинных прямоугольных окна по двум скатам пологой крыши.

Теперь синюю дверь открыла ее тихоботка, похожая на восьминогого енота в древнем костюме биозащиты, морда – неприятно сморщенная крайняя плоть с зубастым центральным кольцом из чего-то, похожего на зеркально отполированную сталь.

– Недертон, – произнесла она голосом Тлен.

– Спасибо.

Тлен иногда брала тихоботку на службу в ноттинг-хиллский особняк Льва, и Недертона та раздражала меньше, чем ее миниатюрные панголины. Особенно было неприятно, когда они стремительно поводили длинными гибкими языками.

Он пошел за тихоботкой. Дверь за спиной хлопнула и заперлась со щелчком.

По обе стороны широкого коридора горели в пыльных стаканах свечи, на белых стенах дрожали слабые тени.

Тихоботка ступала на удивление ловко, цокая когтями по бетонному полу.

Помещение имело форму буквы «Г»: коридор под прямым углом подходил к куда большему помещению с теми самыми окнами в потолке, которые запомнились Недертону. За поворотом его ждала Тлен в панталонах, бурой хитиновой кирасе почти до подбородка и темных очках с овальными стеклами. По крайней мере, ее движущихся татуировок было сейчас не видно.

– Однажды на вечеринке ты проецировала на них, – он указал на потолочные окна, – какие-то абстрактные рисунки.

– Вид во время немецких бомбардировок Лондона. Прожекторы, зенитный огонь, активная визуальная среда.

В дальнем конце помещения темнела псевдопримитивная грибообразная конструкция, перед ней поблескивал черным старинный мотоцикл, а сбоку расположился стол, плотно заставленный прочим барахлом Тлен. Хотелось думать, что не придется лезть в гадкое логово, однако Недертон, зная Тлен, понимал, что это неизбежно.

– Бывал последнее время в округе? – спросила она, имея в виду первый срез, который взяла под свое покровительство Лоубир.

– С рождения сына не был.

– Кстати, поздравляю, – сказала она.

– Спасибо. А ты?

– Последний раз – когда двоюродного брата Флинн выбирали президентом. Плотно занимаюсь новым. – Она сняла темные очки, и Недертон с изумлением не увидел самого, наверное, мерзкого из ее косметико-хирургических украшений. Когда-то в серых глазах Тлен было по два зрачка, один над другим, теперь они стали обычными человеческими. – Что Лоубир тебе про него рассказала?