Елена Черткова - Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая

– Что? Что еще?!! – взмолилась огнеголовая, подавшись вперед, но быстро осознав, что пас без команды не шелохнется.

– Лаззар сказал, что никого не осталось в живых. Но эту версию мы и так слышали. – Он немного помолчал и добавил: – Митра хочет поехать на север, чтобы увидеть это место своими глазами. Думает, что могла бы услышать их зов о помощи… И просит, чтобы я сопровождал ее…

– И что ты думаешь на этот счет? – поинтересовался учитель.

– Думаю, что это она справилась с Ласфератом и Лаззаром, а не я. Так что мое общество ей нужно лишь для того, чтобы разогнать скуку, – нахмурился Марко, глядя себе под ноги.

– Насколько Митра отважна и могущественна, настолько же беспомощна и труслива. За ней не помешало бы присмотреть кому-то, у кого голова на плечах, а не что-то другое.

– И что вы мне предлагаете, господин Андре?!! – вспылил молодой маг. – Бросить вас с Риной у подножья Тонгамар в компании калеки и убийцы с биполярным расстройством психики?

– Ну раз так, будешь нам скуку разгонять. Хотя не думаю, что в этом путешествии удастся заскучать. Кстати, родник Атрихо не особенно далеко. Небольшой крюк выйдет.

Поскольку тело робота было гладким и имело обтекаемую форму, удержаться на нем, лишь цепляясь руками, оказалось невыносимо сложно. Платье скользило, руки немели. Поэтому Андре сделал что-то вроде люльки из плотного кушака и кожаного ремня, который крепился на грудь паса.

Отправившись в путь, металлическое паукообразное существо удивило всех своей скоростью и ловкостью. Острые конечности выдвигались и складывались так быстро, что за ними сложно было уследить. За счет постоянной смены угла расположения и длины конечностей нивелировались любые неровности ландшафта, и ехать оказалось даже комфортнее, чем на хадау. Винторогие звери поначалу даже устроили бег наперегонки с ксарским творением, но наездники быстро пресекли это развлечение.

Валерия поняла, что родник близко, когда вдалеке над скоплением каменистых пригорков, вытянувшихся из середины плато, появились непривычно пышные зеленые шапки деревьев. Почва была изрыта следами от лап лодо, однако свежих было немного. И скоро стало понятно, почему. У самого родника в землю было воткнуто древком вниз длинное копье с массивным наконечником, увенчанным символом дома Рамбулат. На остроконечные полумесяцы, стоящие спина к спине, был надет истрепанный ветром флаг башни Коррадо, перепачканный в запекшейся крови. И больше не нашлось ничего, что могло бы рассказать о битве, не так давно произошедшей на этой поляне. Они ждали каких-нибудь новостей от Бернара – отца Филиппа. Но, вероятно, его молчание означало, что наемники до сих пор не нашли убийцу его сына. Похоже, таким образом дом Рамбулат решил оставить хозяину башни, которому служил Дамейра, послание. Рано или поздно слух о том, что наемники объявили омбранцам войну, поползет по континенту и, достигнув цели, лишит адресата сна. Если молодой нахальный тальмер еще жив, то маги сами начнут травить его и, возможно, выдадут Бернару, чтобы снять опалу. Но мысль о мести не доставляла Валерии удовольствия. Она не знала, существует ли лекарство, способное унять ее боль, и надеялась, что хотя бы время станет этим лекарством. Дело было даже не столько в грусти или привязанности – она привыкла жить далеко от тех, кого любила, привыкла к расставаниям навсегда, иначе не смогла бы покинуть свой мир. Здесь дело было в другом. Словно бы вместе с близкими в ней самой погибла какая-то очень важная часть. Может, не погибла, но Валерия никак не могла найти ее, пробиться к ней. Она пыталась вспомнить, каково это – быть смелой, игривой и открытой к происходящему. Словно это умел кто-то другой. Кто-то очень далекий был способен шагнуть в неизвестность, язвить работорговцам, обойти весь Адаламен, чтобы спасти любимого, оседлать чудовище и ударить подушкой самого опасного мага на континенте. Нынешней же Валерии впору было заскулить и охотно променять приключения, в которые ее против воли тащила судьба, на маленький чулан в палатах магического альянса, потрепанное старое одеяло и сладкую иллюзию, что ее ждет что-то удивительное. Даже если бы за это пришлось отдать все то, что произошло между ними с Андре. Он ведь предполагал, что так будет, но поверил ей…

На ночной стоянке она никак не могла заснуть, несмотря на усталость. Сердце и нога ныли в унисон. Чужачка украдкой наблюдала за тем, как ее муж сидит возле огня и смотрит вдаль. На черных волосах, лежащих на сильных плечах, играли блики костра. Он нес караул и наверняка размышлял о том, как помочь ей. От этой мысли Валерии стало противно. Она встала и подошла к огню.

Маг поднял на нее свои неестественно светлые глаза.

– Поговори со мной, малыш… – тихо произнес он. И огнеголовая вздрогнула всем телом от столь нехарактерного для него обращения.

– Ты никогда раньше не называл меня так.

– Раньше не было такой необходимости, – он подвинулся, чтобы жена могла устроиться рядом, и подбросил дров в огонь.

С минуту они сидели молча. Насколько ей казалось невыносимым хранить все это в себе, настолько же невыносимо было произнести свои мысли вслух. Но Андре прекратил ее метания:

– Я часто прошу тебя что-то сделать, иногда даже заставляю. Порой хитрю. Но в действительности это все не столь важно и я бы принял твои решения, будь они другими. Мне не раз уже приходилось, как ты помнишь. Я прошу тебя лишь об одном. Лишь одно для меня принципиально необходимое условие близости – будь со мной честна. Не осторожна, не удобна, не послушна, не терпелива, а честна!

От услышанного сердце Валерии словно забилось втрое быстрее – и на горном плато, под бесконечными ветрами, ей стало не хватать воздуха. Как она могла забыть, что маг с первого дня читал ее, как открытую книгу. Как же глупо думать, что недели напролет он способен ничего не замечать… Он просто давал ей время…

– Мне кажется, я предаю тебя… – выдохнула девушка, глядя в потрескивающий огонь. Слезы прочертили линии на ее щеках, в прозрачных каплях на мгновение отразились оранжевые языки пламени. – Мне кажется, та я, которая клялась на Утесе жизни и смерти, что отказывается от всех своих границ, сомнений и страхов и будет следовать за тобой всюду, куда бы ты ни пошел, взяла себе ношу не по силам. Она не знала, о чем говорила. Думала, что знает, но тот ужасный день открыл истинное положение вещей. Все понимают, что беды и смерть – это не что-то вымышленное, это реальность. Даже бессмертный Альхан боится смерти, иначе не создавал бы армии и не морил тех, кто способен подобраться к нему слишком близко. Но если очень честно заглянуть в свое сердце, окажется, что мы не верим в смерть. Точнее, в то, что она может произойти не когда-нибудь, когда мы будем к ней готовы, а прямо сегодня, сейчас, не спрашивая никого. Как бы глупо это ни звучало, но смерть как будто всегда казалась мне игрушечной, бутафорской. И вдруг в один день не стало Хамару, Айлин, Грида, Филиппа… – ее голос упал до еле слышного шепота, – Вилдьера… Скоро и мой черед… Смерть – это реальность! Боль – это реальность! Жестокость – это реальность! Несправедливость – это реальность! Безысходность, неизбежность и бессилие – это моя реальность! Мои решительность и бесстрашие были всего лишь глупостью! Подобно тому, как ребенок с азартом лезет на дерево не потому, что уверен в своих силах, – просто еще не знает, как на самом деле больно падать…