Елена Черткова - Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая

– Как я рада видеть румянец на твоем лице! – произнесла Белла, обнимая ее в арочном холле поместья. – Но где господин Андре?

Рассказ занял некоторое время, ибо образ Вилдьера покинул память Беллы и куски истории в ее голове никак не клеились друг к другу. Можно было устроиться в столовой или саду, но, как и раньше, когда чужачка служила здесь работницей, они сидели на кухне за грубым столом при свете пары масляных ламп, чуть закоптивших стены, покрытые выпуклым глиняным рисунком. Уже какое-то время назад чувство тревоги начало нарастать в сердце Валерии. Ей не терпелось начать убеждать Андре, что пора повернуть назад, но Белла задавала вопрос за вопросом.

Наконец супруг «пришел» к ней сам.

«Я рад, что ты действительно оказалась в Аданааре», – с облегчением произнес голос в голове.

– А когда можно будет увидеть вас в этих стенах?

«Не знаю…» – честно ответил маг, и привкус этой фразы уколол девушку острой иглой волнения.

– Что произошло? Ведь вам больше незачем торопиться на уровень Альхана!

«У меня для тебя несколько новостей, в свете которых нам придется пойти дальше на север, в земли кочевников.»

– Почему?! – испуганно произнесла она вслух, так что Белла взволнованно привстала из-за стола.

«Потому что мы напали на след Хамару и Айлин.»

– Что? – вскрикнула Валерия и вскочила тоже. – Где? Что с ними?! Умоляю, расскажи!

Белла подошла ближе и смотрела на нее примерно с тем же нетерпением, что заставляло чужачку чуть ли не подпрыгивать на месте.

«Я полагаю, что Грид успел пролить им на раны зелье вечного сна, а позже караван лидов обнаружил их тела и забрал на север.»

– Почему ты так решил?

«Вчера в пустыне мы встретили Ники и Ивари.»

– Как они там оказались?!

Белла, теряя терпение, отошла и заняла себя приготовлением чая, подвесив тяжелый почерневший котел на перекладину в камине. Она поняла, что прямо сейчас кроме открытого рта, хлопающих от удивления глаз и спонтанных выкриков ничего от огнеголовой не добьется.

«Духи лидов посылали детям особенные сны: один видел прошлое, вторая – будущее. Они хотели предупредить Филиппа о возможной гибели, но, похоже, это был лишь повод заставить их покинуть стоянку. Направляемые видениями, они спасались от пиратов и повстречались с Гуннаром и Изрой. А потом духи показали им, что караванщики, забравшие тела Хамару и Айлин, разгневаны тем, что тайна лидов попала в южные земли, и хотят потрошить одно поселение за другим, пока не найдут предателя. Или кого-то, кто сойдет за него. Например, Гуннара, давно торгующего с чужаками.»

Теперь, когда ужасная картина сложилась в голове девушки, она была не в силах произнести ни слова, только чувствовала, как от волнения кончики пальцев становятся ледяными.

Андре продолжил: «Я бы и так отправился на помощь Гуннару и на поиски друзей, но есть еще одна причина. Всё это кусочки одной истории, главными участниками которой мы являемся. Почему духи направили детей на помощь? Кого они хотят спасти?»

– Гуннара? – уже не будучи уверенной в очевидном, казалось бы, ответе, спросила чужачка.

«Духи Тала, благословив меня, дали возможность слышать божественные песни. Я не могу перевести, даже описать их, потому что не способен в полной мере осознать этот язык, так он сложен. Каждое его понятие многомерно и имеет множество трактовок с поправкой на три времени и еще на какие-то плоскости, мне незнакомые, вроде веера вероятностей. Но суть не в этом. А в том, что когда Ива видела такой сон, я готов поклясться, что слышал, как незримый дух поет ей эту песню. Демон смог уловить присутствие духа, а Андре услышал песню. Это значит, что духи Тала и духи северных равнин заодно. Похоже, боги хотят провести нас по следу Хамару и Айлин…»

– О каких богах ты говоришь? – саркастично уточнила девушка.

«О тех, что создали мир, в котором я был рожден.»

– Но… Разве… Они живы?

«Возможно… Прошу, ступай в тайную комнату в спальне, я скажу, где спрятан свиток, что дал мне император. Я прочту его тебе, и ты все поймешь…»

Подобно тайной встрече матери с отцом,

Что засевает плод любви меж ними,

Так состоялся древний танец двух творцов

И новый мир родился пред другими.

Где руки хладных рек ласкали стопы рощ,

Держащих небеса в своих высоких кронах,

Где чтились жизнь, любовь и красота,

А не тщеславие правителей в коронах.

Вдали от драм и вечной суеты,

Неотличима от других своих творений,

Богиня, что писала холст судьбы,

Назначила молитвой радость и движение.

И все служили жизни жизнью, пели песни,

Сливаясь с вечностью в объятиях богов.

Служили жизни жизнью против смерти.

Тот станет вечностью, кто к вечности готов!

И празднованье жизни пропитало мир.

Играла музыка, цвели сады, смеялись дети,

Пока незваный гость не заглянул на этот пир,

Ворвавшись громом в тихий знойный вечер.

Пришельцев с кожей цвета грозового неба

Не трогал пламень, слушалась вода.

Шагая по небу, они не оставляли следа.

И новый мир желали здесь создать.

Законов беззаконья мир, мир силы и желанья,

Но руки связаны, пока хозяйка начеку.

Поэтому, разведав тайны мирозданья,

Пленили бога в собственном лесу.

Создатель стал свидетелем отныне,

Лишившись права переписывать судьбу.

И, движимый законами другими,

Мир совершил свой первый шаг во тьму.

Но тот, чье сердце все еще живое,

Кто служит красоте и помнит вкус любви,

Тот сможет насладиться песней бога

И сок земли из уст его испить.

Служите жизни жизнью, пойте песни,

Сливаясь с вечностью в объятиях богов!

Служите жизни жизнью против смерти!

Тот станет вечностью, кто к вечности готов!

Голос Андре, читавший стихи, затих. Валерия выпустила жесткий старинный пергамент из пальцев. Он упал на стол и свернулся обратно в трубку. Звук его падения отразился от стен хранилища и, словно вспугнув стаю птиц, родил в голове десятки вопросов. Чужачка в смятении не знала, какой из них задать первым.

– Почему ты не показал мне его раньше? Почему ты никому его не показал? – прошептала наконец она.

«Ни я, ни император, в сущности, не знаем, является это описанием истинной истории Адаламена или личным сочинением какого-то фанатичного асфира. Ведь это просто чья-то песня! Да, возраст пергамента можно соотнести со второй половиной войны с тальмерами. Да, описание того, что мир творят двое, наводит на мысль о матери и мастере, это намекает, что и остальное может оказаться правдой. Но ты вообще представляешь, какая революция произойдет на континенте, если вдруг выяснится, что асфиры – исконная раса, дамиры тут вообще не при делах, а темные уничтожили бога и погрузили мир во тьму?! Мы же вцепимся друг другу в глотки, забывая, кто кому друг! К тому же, зная проделки Альхана, я не верю в гуманного любящего бога, создающего сад всеобщей радости. Возможно, всё потому, что я тальмер, но для меня это утопия!»