Денис Калдаев - Создатель

От таких потрясений могли пострадать последние остатки его разума, исчезнуть здравый смысл, уступив место паранойе.

Нейт размышлял над самым простым объяснением происходящего: возможно, он тоже сошел с ума. С другой стороны, он был твердо уверен, что, несмотря на сюрреализм ситуации, это не так. Его окружала яркая действительность – реальность, не вызывающая сомнений. Влажные запахи острова, терпкий вкус фруктов, пляшущие по воде блики солнца, наконец, люди. Живые люди.

Он вдруг подумал: «А что, если против него составлен заговор, чтобы подтолкнуть его к сумасшествию или, того хуже, к самоубийству. Нет, это точно выглядит нелепо».

Сифинь спала.

Он с ужасом понял, что, раздираемый любопытством, оставил ее совсем одну. Она свернулась в позе эмбриона и тихо сопела. Чумазое личико. Волосы свалялись в колтуны. Его затопила жалость к девочке. Она больше не жаловалась на отсутствие мыла и, казалось, начала привыкать к этому проклятому месту.

Он поцеловал ее плечо, лег рядом на мягкие, душистые ветви папоротника и погрузился в тревожный сон.

Брахур выглядел обеспокоенным, когда вернулся в логово под сосной. Он пришел под вечер, когда спряталось за океан солнце и остров окутала тьма. Они с Нейтом сидели неподалеку от входа и разговаривали, глядя на тлеющие угли.

– Чтобы здесь выжить, – сказал Брахур, – нужно уметь притворяться.

– Ясно.

– Где девочка?

– Спит.

Нейт, встав, заглянул внутрь логова, вздохнул и вернулся к костру. Девочка спала, как сурок, – настолько она устала и измучилась.

– Если послушать старика, – продолжал Брахур, – так это «благословенное божество» избрало нас и перенесло сюда.

– Откуда вообще он взялся?

– Порой мне кажется, это сон, – хмыкнул Брахур. – Кошмар с добавкой религиозности.

– А ты верил в Бога? – неожиданно спросил Нейт. – До острова.

Не вполне понимая причину, он проникся особым доверием к Брахуру.

– Нет, не верил.

– Совсем? Или допускал возможность?

Парень немного подумал и ответил:

– Когда мне было лет семь, отец водил меня в церковь. Мы зажигали свечи и молились. Повзрослев, я стал агностиком.

Они помолчали.

– Сегодня я видел на пляже старика, – сказал Нейт. – И знаешь… кажется, они боятся его и даже любят.

– Обезвоживание часто приводит к помрачению сознания.

– Ты о случае с водой? – уточнил Нейт.

– Да, это был умный ход, – рассуждал Брахур. – Все были подавлены и мало понимали, что происходит.

– Как он нашел ручей?

– Похоже, он знал, где выходят подземные воды. Или бродил рядом и случайно наткнулся.

– А что говорит сам старик?

– Мол, его породил океан, – продолжал парень. – Что он и есть – плоть океана. А я говорю, что его породили наши ложные надежды… Когда он открыл ручей, многие смотрели на него как на спасителя. С трепетом, понимаешь? Я даже видел, как некоторые поклонились ему. А потом из толпы вышел коренастый и спросил, как отсюда выбраться. Все тогда умолкли. И старик сказал: «Преклоните колено»… Я подумал, что его разорвут на части. Но никто даже не посмел к нему приблизиться. Будто невидимая стена окружала его.

– Дикари, – покачал головой Нейт.

Он не нашел ответа лучше.

– Старику удалось убедить их только потому, что они были смятены и легко внушаемы. Остальное – выдумки. Психология толпы. Объяснения чудес – лишь попытка встроить логический каркас в картину мира. Либо все рушится, либо ты, стараясь все сохранить, хватаешься за любые объяснения, какими бы они ни были слабыми.

– Пожалуй, так оно и есть, – согласился Нейт.

Ночью ему снилось, как где-то кричала женщина:

– Нет! Не трогайте меня! Нет…

Раздались звуки борьбы.

– Помо…

Он проснулся.

Это началось несколько дней назад, когда Сифинь рывком села на постели и долго вглядывалась в темноту.

– Кто это, Нейт?

– Тише, дитя, тебя никто не тронет.

Она задрожала и начала скулить, как маленькое животное.

– Я не дам тебя в обиду, – сказал он.

Нейт долго ее успокаивал. Пока наконец не наступила тишина, а в ней – едва различимые голоса мужчин, которые обсуждали, кто же будет первый в очереди.

С тех пор кошмары ему снились каждую ночь. «Возможно, я все-таки потерял рассудок, – пришел он к неутешительному выводу. – Ведь это объясняет и остров, и секту, и эту невыносимую музыку из океана».

Он напряженно слушал. Мышь тащила что-то в нору. Трещали цикады. Вспорхнула птица. Горький запах прибоя. Тьма. Ему казалось, что рядом за деревьями прячутся люди – много людей, – которые выгадывают момент, чтобы схватить их, утащить в заросли и убить.

Когда Брахур заглянул в шалаш, он увидел, что Мирия лежит на боку и тихонько стонет.

– У тебя опять жар, – он потрогал ее лоб и покачал головой. – Я… я не знаю, чем его сбить… я не знаю… прости.

– Пройдет.

Ее тело было округлившимся, распухшим, будто накачанным водой. Руки и ноги подергивались.

– Нужно плыть, – решительно сказал Брахур. – Я что-нибудь придумаю. У сектантов есть лодка – они ловят на ней рыбу.

Он прокашлялся и добавил:

– Я не могу тебя оставить.

– Я тяжелая, как корова, – печально улыбнулась женщина. – Потоплю лодку.

Брахур молчал.

Наконец спросил:

– Опять болят почки?

– Да, – ответила Мирия.

Брахур коснулся поясницы женщины – она мучительно застонала.

Он быстро отпрянул и замер.

Женщина тяжело дышала, и по ее лицу катились бусины пота.

Он вздохнул и сел рядом.

«Проклятый старик! – мелькнула злобная мысль. – Это все из-за него».

– Если я поплыву, то привезу тебе лекарства, – сказал он. – Обещаю. Я привезу их. Антибиотики, спазмолитики… Я приведу за собой помощь. Тебя вылечат. Обещаю.

Сектанты. Отвратительное чувство, когда ты живешь в их окружении. Чувство, что ты чужак. Живой среди мертвых.

Проходили однообразные дни, сплетенные из жары, дождей и музыки, которую Нейт успел возненавидеть.

Ему казалось, что он плавает в густом тумане, но вместе с тем он никогда не терял бдительности. С сектантами стычек почти не случалось. Как выяснилось, было не так сложно затеряться среди них. Если не считать редких вопросов, на которые его научил отвечать Брахур, они не обращали на него особого внимания.

– Просто говори, что идешь молиться.

Это работало и подозрений обычно не вызывало. Сектанты рассеянно кивали и брели по своим делам.

– Мимикрия, – говорил Брахур. – Искусство обманывать, чтобы выжить.

– Что такое «мимикрия»? – спросила Сифинь.

– Когда ты умеешь притворяться, – улыбнулся парень. – Например, зеленые кузнечики умеют прятаться в траве, а заяц зимой меняет шерстку на белую, как снег.

– Здорово, – сказала девочка.

– Мы тоже будем чуточку притворяться, – добавил Нейт.