Эрнест Орнелл - Стальные цветы

Шелест песка, лавиной ворвавшегося в тёмный коридор, мягко прорезал сладковатый воздух заброшенного помещения. Фидес тяжело приземлился на стальной пол. Услышав сухой хруст под ногами, он брезгливо поднял ногу и, поискав, куда можно было бы её поставить, со вздохом опустил её обратно: весь пол был устлан обмякшими мумиями, и проявить уважение к усопшим не представилось возможным.

Скрупулёзно осмотрев трупный ковёр на предмет чего-либо живого, Фидес отстранённо прищурился: некоторые тела были покрыты следами укусов, и многие кибернетические части были вырваны из органического интерфейса. Белый свет, проникающий через отверстие в потолке, уходил дальше в коридор и растворялся во тьме, скрывающей, без сомнения, ещё больше тел. Скрепя сердце Фидес отправился вперёд, стараясь наступать как можно мягче и пытаясь не замечать шорох рвущихся старых тканей и слабых порывов воздуха из каждого трупа.

Внезапно слабо освещённые стены провалились вглубь, уступив место абсолютной тьме, в которой вспыхнули сотни больших и маленьких глаз, устремивших свой взор на Фидеса. Тот продолжил свой путь, всё ещё выискивая среди многочисленных трупов кого-то живого.

– Даже не мог подумать, что всё могло так обернуться. Ему дорого обошлось бессмертие, – раздался у Фидеса в голове гулкий голос.

– Разве Ты не видел, что к этому шло? Эта лаборатория должна была быть погребена под землёй – как иначе это могло произойти? – подумал Фидес в ответ, не желая нарушать тишину священного места.

– Я видел, что лаборатория исчезнет в песках, это правда; но я не мог себе представить, что саркофаг будет беспрестанно возрождать его все эти годы. В конце концов, я всё ещё не могу предсказать ваше поведение, а всех людей отсюда эвакуировали. Ты стал моими первыми глазами в этом месте.

Фидес не счёл нужным что-либо отвечать, и голос смолк в ответ, вместе с роботом разглядывая иссохшие трупы и прислушиваясь к плотному безмолвию гробницы. Внезапно серебряное тело тревожно замерло, а бестелесный взор стен метнулся к одному из трупов, один глаз которого всё ещё слабо мерцал оранжевым светом.

Искорёженное, ослабевшее и умирающее тело приподнялось на механической руке и, по привычке открыв пустую вторую глазницу, раздалось сухим, шелестящим смехом. Робот ощутил, как по его спине пробежали мурашки: тело начало медленно ползти к нему по трупам своих братьев. Фидес всем своим существом затрепетал перед непокорным огнём, горящим в безумном, пожирающем его взгляде – до сих пор не сломленной гордостью его создателя.

– Он действительно достоин обожествления, которое получил, не находишь? – раздался восторженный голос в голове Фидеса, чей обладатель наблюдал за медленно ползущим телом восхищёнными глазами, – Фаррелл Ордан – лучший проводник, которого я только мог представить.

Фидес ничего не смог ответить, полностью захваченный неповиновением времени и смерти, которое наблюдал перед собой. Когда ползущий наконец коснулся робота, он поднял голову и, к ужасу Фидеса, зацепился стальной хваткой за одежду и пополз наверх.

Застывший от благоговейного страха и вопиющего ужаса, робот мог только беспомощно наблюдать за тем, как горящий глаз его создателя медленно приближался к его лицу. Схватившись за ворот рубашки Фидеса, мертвец продолжил тяжело и непокорно смотреть ему в глаза и после вечности молчания сказал, наконец, хриплым и слабым голосом:

– Даже если ты пришёл забрать меня в ад, Фидес… – прошептал он и, на секунду потеряв сознание и тут же вернув свою непоколебимую решимость, продолжил: – Я всё равно ни о чём не сожалею.

Когда Фаррелл очнулся и увидел распростёршееся над ним ночное небо, полное ярких звёзд, он болезненно улыбнулся и, коснувшись своего целого органического глаза, облегчённо засмеялся. Человечный, живой смех заставил Фидеса повернуться к лежащему на песке создателю.

– Я рад, что Вы в хорошем настроении, Фаррелл, – произнёс робот дружелюбно, – Теперь всё позади, и я не оставлю Вас одного в этом мире, – обнадеживающе продолжил робот.

Фаррелл смолк и, немного поёжившись с непривычки, посмотрел на Фидеса, только сейчас заметив горящий рядом костёр. Робот сидел по ту сторону пламени, закрывая его и Фаррелла от ветра своим телом.

– Спасибо, что забрал меня, Фидес. Я не знаю, какой была лаборатория во время первого моего «возрождения», но, как я понял, что-то произошло снаружи, да? – спросил он и, проведя живой рукой по песку, доспросил: – Поэтому мы сейчас в пустыне? Саркофаг должен был находиться на территории Британии.

Фидес тяжело вздохнул и начал свой рассказ, время от времени прерываемый нетерпеливым воем ветра. По словам робота, величайшей работой Q.uestion’а стало создание искусственного интеллекта нового поколения, состоявшего из нескольких работающих параллельно сознаний – Центра, наделённого контролем над большей частью систем компании. Однако даже это существо не смогло справиться с неизбежной участью человечества – бесчисленные экологические катастрофы поставили под вопрос само его существование, и тогда Центр принял холодное, рациональное решение: выпустить в атмосферу по всему миру нейтрализующие химикаты, обрушившие ядовитый дождь на поверхность планеты. В это же время он разрушил гравитационными захватами земную кору, подняв вокруг небольшой части Британии гигантский базальтовый барьер, защитивший живших внутри людей от апокалипсиса по другую его сторону.

С тех пор прошло около двухсот лет, и популяция людей значительно сократилась; взамен стало появляться всё больше и больше независимых роботов – «дефектных», как называли когда-то Фидеса. Осознающие своё существование и испытывающие базовые эмоции, они имитировали людей, из воспоминаний которых были созданы. Центр не препятствовал развитию своих молодых братьев и даже помогал им получать доступ к воспоминаниям прошлых веков. Так же благожелательно он относился и к людям: в уцелевших лабораториях Q.uestion’а, помимо новых роботов и инструментов, создавались также еда и одежда, копировались книги из прошлого – всё это создавалось из информации, чертежей и умений, содержавшихся в когнитивной общности всех сотрудников компании, и скопированной в базы Центра всемирной паутины.

Не сумев выполнить свою первоначальную задачу, теперь Центр стремился выполнить две новые: в первую очередь, смирившись с вымиранием людей, он пытался предоставить последним выжившим максимальный уровень комфорта в их последние годы; только за этим следовало развитие роботов – последнего творения людей, которое должно было сохранить в себе человеческое наследие и память о нём. Даже если оставшийся мир оказался погребён под песком и пылью, ожесточённо срезаемыми с Барьера ветром, и из живых существ остались только вымирающие люди, роботы всё ещё могли прикоснуться к прошлому через свою общую память.