Тимофей Царенко - Хроники города. Аспекты бытия

Город захватили солнечные зайчики. Они табунами неслись по улицам, отражаясь от корпусов летящих машин. Они степенно шествовали по пустынным проспектам, оставляя после себя тепловые следы на каменном покрытии улиц. Взбирались по стенам домов, сливались друг с другом в причудливом танце.

Их можно было различать, они были непохожи друг на друга. Как кто-то легко отличит туриста от местного жителя, так и тут… Залетные гости, рождаемые транспортом и странной одеждой, несущиеся быстрее скорости звука, внезапно явленные и внезапно исчезающие… И отраженные от хромированных колонн степенные «зайцы», чинно сливающиеся с бликами от окон и ажурных стальных конструкций. У них есть свой каждодневный маршрут, они никуда не торопятся. Лишь иногда совершают резкие рывки, перепрыгивая с одного дома на другой, или прячутся, распуганные случайным облаком или особо массивным летящим объектом.

Но сегодня практически ничего не мешало танцу света на улицах города. Пронзительно – голубое небо было чистым от облаков, ничего крупнее пассажирского флаера или почтового дрона не рассекало воздушные пространства.

По улицам носились потоки теплого ветерка, пахнущего цветами и зеленью. Ветер ночевал в многочисленных скверах и вертикальных садах, и теперь стряхивал с себя тягучие сказочные ароматы прямо на редких прохожих.

Ощущение сказки усиливалось десятками непохожих друг на друга зданий. Они, больше напоминающие застывшие в пространстве звуки музыки, чем функциональные объекты человеческой деятельности, – они были живым напоминанием того, что в мире, где ресурсы дешевы и доступны, в цене лишь красота. И знания. Некоторые строения выглядели так, словно нарушают законы физики.

Впрочем, идущей по широкой и пустынной улице девушке это было неинтересно. Она подставляла лицо ласковому утреннему солнцу, на лице ее гуляла легкая улыбка. Казалось, солнечные зайчики замедляли на мгновение бег, встречая усыпающие лицо веснушки. Рыжие распушенные волосы, спускающиеся до поясницы, иногда вспыхивали, словно объятые огнем, когда особо яркий блик света касался их, словно софит на сцене.

В уголках зеленых глаз кружились крохотные, но хорошо различимые искры, демонстрируя тот факт, что девушка улыбается не только своим мыслям, но и чьим-то сообщениям.

Широкий ворот светло-голубого сатинового платья обрамлял тонкую шейку, обнажая ключицы. Короткие рукава едва прикрывали плечи. Подол-колокольчик доставал до коленок. Изящные икры оплетал десяток ленточек, поднимающихся вверх от тонких подошв сандалий.

Девушка приковывала к себе все встречные мужские (а иногда и женские) взгляды. Потоки света время от времени делали одежду практически прозрачной, высвечивая точеный силуэт девичьей фигурки, а ветер трепал подол платья, задирая его до середины бедра и даря надежду на то, что случайный взгляд ухватит чуть больше того, что планировала показать владелица коварной одежды. Впрочем, все в рамках приличия, безусловно, на грани, но…

Танцующая с ветром была такой же частью города как камни мостовой, вездесущие солнечные панели или вертикальные сады, из-за которых в самом городе концентрация кислорода была на один-два процента выше, чем за его границами.

Но и в этом царстве света, ветра, пропитанного запахом сандала, и сказочных дворцов неведомых существ есть своя темная сторона. Огромная махина стратосферной платформы возникла на горизонте. Многокилометровый вытянутый блин с неровными краями, многочисленными башенками и аппарелями, казалось, неспешно плывет по небу. Вообще-то, подобной технике запрещено пролетать над Городом. В случае аварийной ситуации обрушившаяся машина способна обратить весь мегаполис в руины, в иных местах фрагментированные до состояния мелкого щебня. Но в этот раз случилось что-то из ряда вон. Потому платформа, предназначенная для вытягивания крупногабаритных космических грузовиков из гравитационного колодца и способная, при необходимости, испарить Средиземное море или остановить падающий спутник километрового диаметра, проплыла над городом.

За жутковатым порождением высоких технологий по земле плыла тень. Из-за того, что солнце еще не поднялось высоко, тень была вытянута на много километров. И вот пятно-без-света коснулось города.

Останавливали свой бесконечный бег солнечные зайчики, стихал ветер. Ожившие под светом солнца здания обращались уродливыми бетонными конструкциями, тяжело нависающими над землей. Сказочные дворы становились картонной бутафорией, насмешкой над собой. Волшебные замки и башни начинали напоминать жуткие могильные склепы, из которых тянет сыростью и страхом.

Вот тень коснулась девушки. Нет, она всё так же была прекрасна, но в наступивших внезапно сумерках стали заметны детали: левую руку покрывала прозрачная перчатка, через которую виднелась сетка обнаженных пульсирующих вен. На лице стал заметен залитый медицинским клеем шрам, неровно обрезанные волосы были словно после встречи с огнем, а по бледной коже шли переливы кровоподтеков и сетка едва подживших ран, словно девушка попала под облако осколков. Нет, безусловно, все раны были покрыты косметическим полимером, но он не мог скрыть все до конца.

Радостная улыбка осталась, но приобрела поистине зловещие черты. Летящая походка тоже чуть изменилась, стало видно, что девушка едва заметно подволакивает правую ногу, платье опало, облегая фигуру и демонстрируя отсутствие нижнего белья: излучаемая сексуальность стала скорее вызывающей, нежели невинной.

Если бы вдруг кто-то решил всмотреться еще пристальнее в окружающий мир, то заметил бы следующее за девушкой марево, до этого успешно скрываемое переливами света.

День обещал быть жарким, но именно сейчас людям на улице сделалось зябко. Поток холодного ветра поднял и унес к небу невесомый «прах» солнечных зайчиков.

Девушка остановилась и задрала голову к мрачной, местами подкопченной пирамиде, вглядываясь в надпись над дверью:

«Корпорация Темные Небеса»

– Евгения Владимировна, здравствуйте! Пожалуйста, присаживайтесь!

Владелец кабинета выговаривал слова сквозь сжатые зубы. Нет, речь не шла о какой-то серьезной неприязни. В глазах мужчины, облаченного в классический костюм-тройку, было скорее заискивание, чем страх или ненависть. Причина была в другом – челюсть и затылок мужчины покрывала сложная конструкция из спиц и штифтов. Кожа была покрыта слоем прозрачного фиолетового геля, превращая лицо директора по развитию в какую-то гротескную маску, за которой сложно было разглядеть хоть какие-то черты лица. При этом голова была просто и без затей перемотана бинтом. Поэтому сквозь сжатые зубы мужчина говорил по причине того, что челюсть была жестко зафиксирована.