Александр Кожевников - Проект «Созидатель»

Куда идти дальше, я не догадывался. След потерян. Придется идти по направлению к Норе. Группа меня найдет. Но как же быть с Истиславом, ведь где знавец – неизвестно? Резонно будет осмотреть берега грязевого озера и понаблюдать за големом.

Я стал идти около края обрыва, который плавно переходил в берег. Окончательно промокшего, меня сотрясала дрожь, будто мои кости были вырублены изо льда. Тем временем начинал идти снег. Поднялся пронизывающий ветер, сковывающий мои движения еще больше. Глубинчик, сидевший до сих пор неподвижно меж моих лопаток, резко перебрался на грудь, выглянул и схватил медальон. Он стал вращать шарик внутри оправы тоненькими коготками. Я удивился, но осознав в чем дело, ухмыльнулся, сосредоточился и раскрутил кулон. Питомец пискнул и разместился около моего сердца, полностью спрятавшись. Постепенно тепло стало разливаться от шеи по голове и телу. Фырк слегка повозился, но, когда меня всего поглотила теплая волна, он успокоился.

По глубокому следу, который оставил голем, текла вода. Его было отчетливо видно в глуби зарослей. След уходил в направлении, параллельном нужному мне. Снова прозвучал хлопок вскрывшегося льда, и я поспешил укрыться за ближайшими камнями, укрытыми ветвистой порослью колючих кустов. Выглянуть из укрытия было бы неразумно, оставалось полностью уйти вниманием к окружающим звукам. Закрыв глаза, я четко почувствовал приближающееся создание. От него в окружение тянулась пустота, которая искала, чем бы заполнить естество своего убежища. Мне захотелось раскрутить сильнее свой кулон, но тут же сознание помутилось, я поежился и открыл глаза.

Сердцебиение враз усилилось, кровь забилась в висках, а дыхание сдавило. Я замер и даже не заметил, как глубинчик выбрался на свет. Фырк сидел на плече голема, нависшего надо мной. Я мысленно представил, как мой питомец разбирает эту верзилу на кусочки. Малыш понимающе моргнул и нырнул в плоть из камня. Пятно заскользило по неподвижной обители пустоты и, приблизившись к проему в груди, пропало. Вдруг глубинчик рванул наружу, но его затянуло обратно, только он высунул голову. Фырк завизжал, и этот крик пробудил меня. Выхватив клинок, я вонзил его рядом с малышом в странную грязевую массу и раскрутил медальон в обратную сторону, переполняемый злобой на этот оживший валун. Животный визг перешел в рычание, и голем выдернул мое оружие, одним резким движением, попятившись к озеру. Я перехватил клинок, приготовившись к бою, но эта грозная глыба стала погружаться в землю. Здесь я уже не знал, что делать.

А что делать? Бей – беги! Я и побежал. Подальше от озера, от глыбы, вперед от нахлынувших мыслей. Потеря звереныша встрепенула мой разум, и думать рассудительно я пока не мог. На бегу дыхание быстро ритмизовалось, чему я слегка обрадовался, мыслить стало легче. Вскоре я стал забирать левее, чтобы выйти на курс к Норе.

Вокруг уже не осталось снега. Грязь, набирающая размах от непрекращающегося дождя, так и норовила поймать меня за ногу и повалить в свои объятья. Я барахтался, но продвигался. Бежать уже было невозможно, да и погоня так и осталась в моем воображении. Неблизкий путь я пытался скрасить, разглядывая с наигранным любопытством лесные пейзажи. Хлесткий ветер так и старался ухватить пучок ледяных брызг и бросить мне в лицо. Это не особо мешало, ведь до сих пор в голове звучал раздирающий душу визг глубинчика. И вспоминая об этом, меня снова охватывала ярость.

Так я шел долго и мучительно. Сумрак опускался на землю. Небеса давно уже почернели и, тяжело вздыхая порывами ветра, плыли восвояси. От однообразной картины, смешавшейся с моими образами, которые всплывали хаотично, множество силуэтов мне мерещились в сумерках чащи. Из-за этого я не заметил, что ко мне кто-то приближался.

Сквозь густые заросли справа вышел навстречу человек. Это был Младуш:

– Здоровия жалую!

– Здравствуй, Младуш!

– Батюшка велит мне довести тебя до твоих братцев. Ходи за мною! – он направился поперек моего пути.

– Где твой батюшка?

– Истиславовы дети требуют его заботы.

– Твои братья?

– Нет, я один его сын, и сестер у меня нет. Папенькины творения, ожидающие часа.

– Эти лесные големы?

– Да, он заполняет их.

– Мне необходимо с ним встретиться.

– Он не велел. Пояснил, что тебе скорее нужен Елизар, а свою лепту он давно заложил. Ты и сам поймешь.

– Наверное, – я вздохнул. – Так и быть!

– Я много сказал. Позволь мне повнимать природе!

– Хорошо. Меня зовут…

– Я знаю, защитник.

Дальше мы шли молча в кромешной тьме ночи, но хоть дождь перестал стегать, и под ногами начала стелиться прочная земля. К рассвету мы вышли на опушку. Из-за холма впереди шел дым. Младуш посмотрел на меня, потом на дым, кивнул и молча побрел обратно. Я смотрел ему вслед до тех пор, пока заросли не скрыли его. Что ж, лес остался позади. И ответы на многие вопросы, интересующие меня, уже ожидают, чтобы их получили.

Я вышел на холм. У его подножья вилась река, на берегу которой горел костер. Вся поисковая и разведывательная группа во главе со своим командиром была там. Они удерживали голема с мутной зеленоватой сердцевиной. Воислав внимательно его осматривал, что-то поясняя ученикам. Я медленно подошел, и Воислав, завидев меня, махнул:

– Иди скорее, такого ты не видывал!

– Что там? – я подошел и встал напротив голема, вглядываясь в зеленую муть.

– Присмотрись! Видишь?

– Нет.

– Там же зверь внутри, – Воислава это забавляло.

Я еще долго вглядывался. Мне мерещились разные нелепые создания, пока я четко не заметил под слоями светящейся вязкой массы небольшого серого зайца. Зверек мирно спал.

– Там внутри заяц? – я удивленно завопил.

– Да! Простой заяц, которого поглотил голем. Так, сейчас мы достанем эту сферу с животным.

Воислав направил руки на сердцевину и сосредоточился. Легкие движения его пальцев словно управляли невидимыми нитями. Появился слабый треск, и в голема впились маленькие молнии. Начали сыпаться обломки камня. Так продолжалось некоторое время. Когда контур сердцевины был уже наполовину выщерблен, начало нарастать напряжение повелителя молний:

– У меня затекла рука. Держите голема крепче! Как только разряды коснуться оболочки шара, голем проснется, – прозвучало это словно рычание.

Воины, державшие живой камень, напряглись и увеличили количество энергии, направленной на обездвиживание его. Пот выступил на лбах, но они еще крепче стиснули зубы.

Я внимательно наблюдал за танцем молний. Они так и стремились ухватиться, лизнуть запретную поверхность. Правая рука Воислава тряслась – сказывалась усталость бессонной ночи, и рывки разрядов становились все отчаяннее.