Михаил Голубев - Иван Дурак и месть Кащея

В жизни не всегда происходят такие вещи, которые прям так и хочется, чтобы происходили…

Замок возвышался над скалистым холмом подобно великану, взобравшемуся на тушу убитого дракона. Его древние стены и башни были густо увиты плющом и выглядели безжизненными. Уже много сотен лет ни одна человеческая душа не появлялась подле этих древних камней, ни один зверь не осмеливался приблизиться к замку ближе, чем на милю. И только черный ворон Максим появлялся на крыше самой высокой башни каждую пятницу. Посидев на скрипучем флюгере двенадцать минут, ворон, глухо гаркнув, улетал на северо-запад. Смысл его действий понимали далеко не все…

Была гроза.

Тучи заволокли небо непроглядным черным покрывалом так, что не разобрать было, день ли сейчас, или же ночь. Непрерывный поток дождя прибивал к земле редкие кусты репейника, растущие подле стен замка. Огромные дубовые ворота чуть ли не прогибались под ударами штормового ветра. Их ржавые петли тоскливо стонали.

Под воротами, завернувшись в рваную накидку, сиротливо скорчился маленький мальчик. Яростные вспышки молний вырывали из темноты его мертвенно-бледное лицо со впавшими щеками и горящими волчьими глазками.

Мальчик громко матерился, методично ударяя в двери корявой палкой. Сие длилось вот уже около получаса, но истошному голосу мальчика никто не внимал.

Впрочем, по прошествии еще каких-то минут пяти-семи, крупный камень в двух метрах от ребенка зашевелился, и из отверстия, доселе прикрытого оным камнем, показалась некая голова, уродливая до безобразия. Торчащие в стороны волосатые уши непрерывно шевелились, лицо вроде бы вообще напрочь отсутствовало, только пара больших круглых глаз, похожих на немытые тарелки, смотрела на мальчика, не моргая. Сама же голова имела форму почти правильного куба с усеченными углами.

– Тебе чего, мальчик? – строго спросила голова, причем не понятно было, откуда доносятся слова, поскольку рта не было.

– Блин! Дерьмо! Растудык-кудрить мать вашу за так перетак!!! – ответил мальчик, пытаясь дотянуться до головы палкой.

– Эй, мальчик! Потише! – голос головы был низок и суров, как у паровоза. – Будешь плохо себя вести, превращу тебя в табуретку!

– Сам ты табуретка! – охрипшим голосом заявил мальчик и попал палкой голове прямо в глаз. – Веди меня к принцессе, не то все моргалы тебе перевытыкаю и кости переломаю!

Похоже, голова смутилась. А может, ей просто было больно, потому что она закрыла поврежденный палкой глаз и насупилась.

– Хрпек павкусып ртупак! – промолвила она наконец и исчезла.

Мальчик снова оказался один. Но подземный проход остался открыт, и у мальчика появилась возможность попасть в замок. Он с трудом поднялся на тонкие ножки и, кутаясь в накидку и шатаясь на ветру, шагнул к дыре.

– Хропк!

Голова показалась снова. На сей раз у нее появилась рука, сжимающая газовый пистолет. Рука росла прямо из уха.

– Чпрак! – выкрикнул мальчик и с его вытянутой вперед руки сорвалась зеленоватая молния, ударившая в пистолет.

– Ах ты…

Голова выронила оружие и, махая обожженной рукой, вновь провалилась в отверстие. Мальчик, рыча, как собака, нырнул следом.

Уверенно продвигаясь по узкому коридору подземелья, освещенному сальными свечами, закрепленными на стенах, словно ходил он здесь не раз и не два, мальчик следовал за головой, резво прыгающей на одной ноге метрах в трех впереди него. Поблуждав немного по лабиринтам и пару раз поднявшись и спустившись посредством витиеватых лестниц, наша парочка оказалась в слабо освещенном зале, потолки которого имели куполообразную форму, а пол был выложен из зеленого мрамора.

– Принцесса! – запыхавшись пробубнила голова, подскакивая к высокой мрачной даме, стоящей у окна. – Тут какой-то пацан хулиганит, сорванец! Я его…

Дама, названная принцессой, отвернулась от окна и сделала жест рукой, заставив голову замолчать. Принцесса была одета в длинное черное платье без каких-либо украшений, кроме серебряного кулона в форме человеческого черепа, глаза которого светились рубиновым огнем.

– Тебе чего, мальчик? – строго обратилась она к вошедшему ребенку. – Говори скорее, с тебя капает на пол.

– Не узнаешь меня, Лиза? – голос мальчика стал вкрадчивым, глаза его сверкали, словно у того самого черепа.

Принцесса вздрогнула.

– Откуда ты узнал мое имя? – спросила она, невольно касаясь своего кулона, глаза которого загорелись ярче.

– Я всегда знал его.

– Но… Только одному во всех мирах оно было известно… Ты ли тот самый?..

– Я, Лиза, я.

– Кащей?

– Ну да. Чего в этом такого удивительного?

Принцесса Лиза подошла к мальчику поближе и присела на корточки, чтобы лучше его видеть.

– Как же это тебя угораздило?..

– Это длинная история, – со вздохом сказал Кащей Бессмертный. – Провели меня, как мальчишку. Хе-хе. И теперь только ты сможешь мне помочь!

– Как, мой повелитель?

– Для начала поставь-ка чайник…

На дереве сидел человек.

Человек являлся частью дерева. Пальцы его рук были сложены в мудру цин-циу-цхаи, а мысленный взор его был обращен внутрь сущности.

Узловатые ветви древнего вяза были толстыми и мощными. Они несли в себе энергию жизни. Ствол дерева сообщался с землей. В земле была мудрость жизни. Мудрость и энергия жизни были открыты человеку через каналы циу-цхаи, питающиеся от голубого кристалла на рукояти меча.

Человека звали Иван.

Он слышал, как копошится в земле крот в двух верстах к западу от вяза. Он чувствовал, как парит сокол, выискивая добычу в двух тысячах саженей выше вяза. Он знал, какая температура расплавленной магмы в двух тысячах верстах ниже вяза и чувствовал ледяное дыхание космоса.

Он видел завтрашний рассвет, хотя веки его были закрыты…

– Эй, Дурак, чего на дереве сидишь?

Иван медленно открыл глаза и посмотрел вниз. Там он увидел Семена Шурупина из Пропановки. Рядом с Семеном стоял его младший брат Кузя. Оба были здоровы, как телята, их бороды были пострижены модным «кирпичом», а на головах топорщились шапки из бересты. Семен и Кузя были известными разгильдяями.

– Чего сидишь, спрашиваю, на дереве? Слезай сюда! Не бойся, разговор есть!

– А драться не будете? – осторожно спросил Иван.

– Не боись, мы сегодня добрые! Хо-хо-хо! Правда, Кузя?

– Хрпк…

– Ну ладно, сейчас слезу!

Иван не стал прыгать с десятиметровой высоты, чтобы излишне не удивлять братьев. Он просто слез с дерева, на ходу пытаясь проникнуть в их затуманенные дурманом мозги.

Известные разгильдяи хихикали, показывая друг другу пальцем на Ивана, который, должно быть, перестарался, изображая, какой он неуклюжий, сползающий с дерева и постоянно цепляющийся штанинами за торчащие сучки.