Шармель АРГО - Парадокс Всемогущего

С лязгом хлопнула входная дверь и внутрь ввалился белесый от инея Генка. Звук захлопнувшейся двери вывел из оцепенения Кольку, погруженного в свои мысли. Он обтер руки полотенцем и с сосредоточенным видом выглянул из кухни. Генка стоял в коридоре, он успел стянуть с себя меховую шапку и перчатки, а его взъерошенные волосы вертикально смотрели в потолок.

– Есть будешь? – деловито спросил Колька.

– Ты слышал? – словно не замечая вопроса спросил Генка в ответ – Слышал что творится?

– Господи, еще один.– Колька по женски поджал губы и покачал головой – Свихнулись вы все на своей установке – продолжал он, оглядывая застывшую Генкину фигуру – Что там на улице слышно?

– Гром гремит! – Генка быстрым взмахом руки перекрестился и ошарашено глянул на Кольку – Гром зимой!

Колька в ответ только покачал головой, мысленно соглашаясь с самим собой, что медицина бессильна в тех случаях, когда человек добровольно решил сойти с ума. Но Генка так неистово крестился, так сильно бил себя в грудь, осеняя помещение и молясь всем богам, что Колька, сам того не замечая вытянулся в струнку и перекрестился. Со слов Генки выходило, что пока он копался в недрах топливозаправщика, кроя матерком и отправляя по одному ему известному адресу мерзлое железо, над его головой сверкнуло в небе так, что он, струхнув, кулем завалился под навес. В небе в это время пронеслось темное облако, постреливая во все стороны яркими молниями, словно корабль пришельцев. Генка хоть и был человеком тертым и прошедшим огонь и воду в сибирских заимках, сразу понял, что дело нечисто и означает, что кто то посылает сигнал и крайне зол, на вмешавшихся в неторопливый ход полярной жизни на острове.

– Надо съезжать с проклятого острова – Генка все никак не мог успокоиться – Это же видано – гром зимой!

– Иваныча нужно дождаться – Колька от всей души сопереживал своему товарищу, понимая что только Громов сможет успокоить распереживавшегося Генку и привести его в чувство. Потом они долго сидели на кухне, молча, не обменявшись за все время ни фразой и выжидательно поглядывая в окно, в надежде увидеть начальника. Но тот как сквозь землю провалился.

30

Андрей уперся в темноте в твердую поверхность, проверив ее на прочность и убедившись, что стоит устойчиво, отцепился от троса. Воздух вокруг был наполнен непонятной и беспричинной радостью, которую ощущало все его тело. Громов обратил внимание что не испытывал чувства страха, спускаясь в колодце и даже, как ему казалось, имел какую то потребность находиться в этом странном месте. Оглядевшись и подсветив себе фонарем, он понял, что находится около подземного озера с крепким берегом, облаченного по чьему то умыслу под надежную охрану. Удивительно, но сверху, через казавшуюся непроницаемой оболочку, проникал неяркий, рассеянный свет, поэтому темно не было. Глубоко втянув воздух ноздрями, Громов отметил, что запах несколько сладковат и не имеет никаких признаков затхлости, держа в уме полную отчужденность этого места. Он подошел к краю воды, осматривая окружающий пейзаж, но ничего не выдавало искусственную сущность этого места, все вокруг выглядело как творение природы и не более. Потрогав воду рукой, он нашел ее неестественно теплой и приятной, видимо озеро имело карстовую природу и сообщалось с более глубокими подземными озерами, нагреваясь от тепла подземных гейзеров. Единственное что его удивило, это отсутствие отражения в воде, как он не всматривался, как не подсвечивал себе фонарем, вода ни разу не ответила ему хотя бы отблеском. Она поглощала в себе весь свет, какой мог ей достаться и в какой то момент напомнила ему ночную Москву реку, увиденную им в один из самых печальных моментов в его жизни.

Отмахнувшись от этих мыслей, Громов деловито распаковал лабораторный кейс и достал две пробирки для взятия проб и уложенных туда именно для таких случаев. Распечатав, он наполнил обе пробирки водой из озера, затем наглухо завинтил пробки, проверив для надежности их герметичность и удовлетворенный, упаковал их обратно в кейс, заботливо прикрыв сверху мягкими крафт пакетами. Возможно, эта жидкость хранила в себе секреты глубин Земли и если это было так, то она могла принести пользу науке и людям. Громов вернулся к тросу, подергал за него и убедившись, что все в порядке ,полез наружу. В этот момент ему показалось, что в воздухе появились неощущавшиеся ранее нотки тревоги, а озеро заколыхалось как живое существо, лишившееся части себя. От этого чувства Андрею стало не по себе, он уловил в себе неясное желание вернуться обратно и от этого только быстрее заработал руками и ногами, торопясь покинуть это место.

31

В отсеке у Алекса все было перевернуто с ног на голову, а сам хозяин кубарем носился по комнате, то скидывая, то снова собирая вещи в кучу. Теперь, после того бурильная установка завершила свою работу, а результаты сами шли в руки, можно было подумать о возвращении домой. Алекс давно уже понял, что вся эта затея с экспедицией и проверкой самого себя на прочность характера и силы воли, ни к чему не привели. Он в сотый раз задавал себе вопрос, как и зачем он оказался тут, и ничего, кроме юношеского бахвальства ответить себе не мог. Он клял себя за тот день, когда порвал с Иланой и родителями, наговорив им при этом много нелицеприятных слов, а потом отправился на край Земли, доказать себе и окружающим невесть что. Он быстро стал тяготиться замкнутым, ограниченным пространством станции, однообразными днями, тянувшимися нескончаемой вереницей, невкусной стряпней и отсутствием развлечений. Через месяц нахождения на станции, он на дух не выносил солдафонских шуточек Генки и повторяющегося во всем Кольку. Громов не вызывал в нем чувство отторжения, он даже смог проникнуться его отчужденной философией и насмешливым отношением к жизни, но по родственному близки они тоже не стали. По вечерам Алекс, проверив результаты своей работы и не найдя в ней никаких свидетельств завершения миссии, исступленно молотил бойцовскую грушу, привезенную с большой земли. После того, как согласованные сроки вышли и стало ясно, что им придется здесь задержаться, Алексу стоило большого усердия скрывать свое разочарование и злобу, натянуто улыбаясь при встречах и вынуждено участвуя в делах группы. И вот сейчас, когда оптимизм был практически на нуле, ситуация изменилась и на горизонте замаячила перспектива покинуть это проклятое место, а для этого нужно было добыть образец для исследований любой ценой. Скоро Громов, сам того не подозревая, доставит нечто, что станет для него, Алекса, билетом в обратный конец, билетом в новую жизнь.

32

Выбравшись из колодца, Громов ощутил дикую усталость, которую списал на свою физическую неподготовленность и хронический недосып. Но причину эмоциональной тревоги, которую он почувствовал, покидая подземное озеро, объяснить было сложно, тем более что Андрей никогда не считал себя трусом. Ему показалось, хотя эта мысль казалась ему дикой, что озеро не хотело отпускать его, что оно всеми силами пыталось завладеть его разумом и удержать, хотя рядом с ним Громов не испытывал чувства страха и тревоги. Теперь в воздухе вокруг него порхали невидимые, но осязаемые молекулы страха, ему казалось, что из темных углов тянулись к нему шаркающие звуки, предупреждавшие о чем то неизбежном, а стены смотрели на него пустыми глазницами, сочась слезами бессилия от свершившегося. Комната дышала, сжимаясь вокруг него, воздух загустевал, он чувствовал, как в его легкие проникает желе из паутины растворенного вокруг кислорода и обволакивает все его нутро, растворяя в нем вчерашние воспоминания. В его голове пронеслась череда страниц его безвольной жизни, в которой прошлое выглядело скомканной, словно нарисованной слепым художником картиной, где поступки и люди накладывались разноцветными мазками друг на друга, образуя водоворот буйства красок, перемежающихся с выступающими над поверхностью рифами побед и свершений и темными закоулками поражений и неудач. Не в силах отвести взгляд от этих видений, он явственно ощутил за собой разгорающийся, ослепляющий и обжигающий его насквозь свет, как будто кто невидимый включил свое солнце и рассматривает его в лучах как подопытную мушку, оценивая его сущность, разглядывает, пронизывая рентгеновским испепеляющим взглядом, от которого не скроешься в складках времени. Перед его глазами снова возникла апокалиптическая картина его прошлой жизни и вдруг среди нагроможденья сумеречных видений, он увидел глаза своей погибшей собаки. Казалось, что он смотрел в них целую вечность, а преданное ему до смерти животное, смотрело ему в ответ и в этих глазах читалась тоска по ушедшей жизни, утраченному хозяину и чистая, всепоглощающая любовь к нему. Из его глаз полились невидимые слезы и в этот момент щелкнул невидимый выключатель и свет вокруг него потемнел, приняв знакомые очертания комнаты, а вселенская тоска ушла, уступив место усталости. Рука Андрея нащупала ручку кейса, он скосил глаза на него и понял, что сидит на полу, поджав ноги, раскачиваясь в такт своему дыханию. С трудом он смог подняться, его тело ломило, как после падения под многотонную махину, а в глазах все плыло и двоилось. Он добрался до лаборатории, плюхнулся в кресло, нащупав его трясущимися руками, затем распрямил спину и сконцентрировал взгляд на столе. Перед ним лежал лабораторный кейс. Ухватившись за него двумя руками, как за свою последнюю надежду, он рывком развернул его к себе и щелкнув застежками, откинул крышку. В глубине кейса, сверкали, отражаясь мириадами солнечных брызг в свете ламп, две пробирки с водой из подземного озера. Андрей аккуратно взял их, ощутив через стекло тепло воды, словно она и не думала остывать, оставаясь такой длительное время. Встав из за стола, Андрей потянулся к пластиковому кювету, в котором находилось с десяток разнокалиберных пробирок и раздвинув их, поставил туда одну из своих. Зажав вторую пробирку в руке, он подошел к зеркалу и только тут заметил, насколько бледно его лицо. Он с интересом продолжал разглядывать себя в зеркале, отмечая наметившуюся седину, набухшие мешки под глазами и усталые глаза тридцати трехлетнего человека.. Он смотрел на свое отражение, подмечая все, даже самые мельчайшие изменения, отразившиеся на его лице за его относительно недолгую жизнь и в какой то миг понял, что на самом деле пытается запомнить себя таким, какой он был, как будто прощается с собой и поэтому хочет навсегда запомнить этот момент. Нисколько не удивившись этой мысли, он широко улыбнулся глядя в отражение своих глаз, подметив, что его отражение ответило ему тем же, затем на ощупь отвинтил крышку с пробирки и резко вытянув руку перед собой, как будто приветствуя свой выбор, опрокинул содержимое в свой открытый рот. Струя сверкающей жидкости ввинтилась в него и из его глотки вырвался утробный звук, звук прощания с прошлой жизнью и возвещающий о начале новой.