Иван Шаман - Демон разума 3: Царство света

– Да не в этом дело, – грубо оборвал его Егор, – вы! Вы помните, что было вчера?

– Конечно помню, – в замешательстве ответил отец Сергий. Мужчина поерзал на своем месте, по выразительной мимике было видно, как он пытается подобрать слова для выражения мысли.

– А что было позавчера? – осмелев, спросил тот.

– Слушай, сын мой. Мы говорим не обо мне. Для причастия ты должен сказать господу о своих проблемах. О мыслях мирских и высоких. Ведь грех это, по сути, что? Неудовлетворенность. Отсутствие счастья в той жизни, которая тебе дана… – подбирая слова, настоятель пытался найти ключ к одному из немногих прихожан, но отклика в его душе не видел. А потому решился спросить напрямую: – Что мучает тебя? Что гложет?

– Если мы сегодня проиграем, то опять все начнется сначала. А меня этот цикл уже порядком достал. Каждый раз одно и то же. Они врываются, перекрывая пути к отступанию. Мы деремся до последнего, а потом взрываем весь храм, чтобы он им не достался.

– Хорошо, – задумчиво проговорил Сергий. Еще на службе он понял главное правило беседы: с психами не спорят, особенно с полностью уверенными в своей правоте. – И кто же на нас нападет? Террористы? Оппозиционеры?

– Не помню, – честно признался Егор, – мы так часто бились, что я уже забыл, как их называют.

– Может, демоны? – шутливо спросил настоятель, стараясь перевести беседу в юмористическое русло. Не помогло. Парень еще больше сжался, закрылся. Понял, что ему не верят. Ну и черт с ним. Пусть пожертвований от него теперь не добьешься, но…

– Они горят неземным светом, – сказал вдруг мужчина. Отец, уже и не рассчитывающий на продолжение беседы и занесший руку для крещения, замер. – Нападают в ночи. Всегда в темноте. Но сами светятся, будто они не люди, а огромные ходячие прожекторы.

– Ангелы? – уточнил Сергий, выловив образ из своей головы.

– Разве что смерти, – криво усмехнулся Егор, – они рушат все преграды, что встают на их пути. В прошлый раз, когда наступила ночь, мы сражались с ними на лестнице к колокольне. Казалось, что даже сможем их сдержать. Но потом вы не выдержали и призвали господа. Все вспыхнуло: и они, и мы.

– На лестнице, говоришь? – настоятель точно помнил, что колокольня чисто номинальная, там на самом деле стояли мощные колонки, а колокол был нем. Доступ туда, естественно, был закрыт для посторонних. Во избежание инсайда. А то разнесет какой-нибудь сетевой журналист, что все прогнило настолько, что даже колокола ненастоящие. Скандал будет. – И как же она выглядит?

– Как? Ну… – парень, не ожидавший вопроса, замялся, – маленькая такая. Винтовая. Перила из пластика. Очень узкая и крутая, даже одному подниматься тяжело.

– Все верно, – с заминкой проговорил Сергий, – и как ты узнал? Кто-то из послушниц проводил?

– Что? Да нет же! Сражались мы на ней! В последний раз! – в отчаянье вскрикнул мужчина. Начал активно жестикулировать, пытаясь передать свои воспоминания: – Была ночь. Эти твари зашли в храм, одна с главного входа, одна с заднего. Начали крушить все. Искать что-то, переворачивали все вокруг. Иконостас на куски расщепили. Потом начался пожар. Все полыхало, а мы смогли укрыться… – Егор захлебнулся словами, беззвучно водя руками в воздухе. Потом обернулся к окну. Взгляд его замер и остекленел. Губы задрожали и, показав пальцем, он сдавленно произнес: – Тьма пришла. Опять.

– Да брось, – отмахнулся настоятель, но, взглянув в окно, замолк. Он мог поклясться всем чем угодно, что такого просто не бывает. Это же утренняя служба, мать ее. Рассвет, солнце должно бить прямо в окно! – Как? – только и смог пробормотать он, вставая со стула.

– Вы уже закончили? – спросил Костя, заглядывая в исповедальню. Не обращая внимания на ошарашенное лицо попа, он подошел к настоятелю вплотную. – Надо б причастие провести, а то все ждут.

– Хорошо, – Сергий помотал головой, стараясь выкинуть из нее дикую мысль, что все слова, сказанные мужчиной, – правда. Может, тучка большая набежала? Всяко же бывает. Выйдя в общий зал и встав к иконостасу, он обратился к пастве: – Братья и сестры. В этот день, дарованный нам самим господом… – он старался отрешиться от посторонних мыслей. Вести себя как обычно. Но даже тысячу раз произнесенные слова теперь имели немного иной смысл. Служки и хоровые послушно вышли ко всем. В зале стало хоть немного больше народу. Он перестал казаться совершенно пустым. – …и сын его пожертвовал собой ради нас, грешных… – И все равно ощущение нереальности происходящего, возникшее после того как батюшка выглянул в чернеющее окно, не спешило уходить. – Во имя Света и сына – его духа. Аминь.

Десяток человек повторили за ним, завершая молитву. И только ревизоры стояли в стороне, молча глядя на обряд очищения. Но стоило настоятелю положить первой девочке из хора на язык просфору, как они зашевелились. Бывший военный толкнул локтем лысоватого, и они пристроились в конец очереди. Что ж, их ждет разочарование. Обрядом пренебрегать не позволено никому. Будь то старый, молодой или начальник. Обойдутся без божьего хлеба и крови.

С удовольствием посмотрев, как Евгения проглатывает плоть бога, не жуя, далеко высунув язык и широко открыв рот, он с сожалением отпустил девушку. Ситуация была совершенно неподходящей, но ряса все равно оттопырилась. Надо бы снять напряжение позже. Дав Егору запить просфору разбавленным вчетверо вином, настоятель благословил его и закрыл оставшиеся хлебцы крышкой.

– Не понял, – в замешательстве остановился перед алтарем Илья. – А?..

– Прошу прощения, но обряд причастия един для всех, – с улыбкой сказал настоятель. – Вы можете причаститься завтра. После исповеди.

– Да как ты смеешь? – набычившись, пошел на него Михаил, но старший остановил его рукой.

– И все же нам хотелось бы получить хлеб и вино сейчас, – настойчиво проговорил он, подходя вплотную. Сергей чуть отшатнулся под таким напором, но тут же взял себя в руки.

– Никаких исключений. Наш бог един для всех, и способ к нему обратиться тоже един. Вначале…

– Чушь, – рассмеялся клерк. – Свет не настолько дик, чтобы ставить ритуалы выше нужд и зова его детей. Мракобесие!

– Ну, раз так, то и общайтесь с ним напрямую, – сказал, пожав плечами, Сергей. Он передал чашу с вином и просфорами послушнице. Чтобы она отнесла их в кельи. Но Илья схватил девочку за плечо, почти вырывая атрибуты святой литургии из ее рук. – Что вы себе позволяете? – возмутился настоятель, помогая служке высвободиться. Однако дары божьи остались в руках ревизора.

– Что за черт, – пробормотал бывший военный, разжевывая пластинку, – это же обычный хлеб.

– Может, дело в вине? – не унимался Михаил, отпивая из чаши. – Да нет. Тоже самое заурядное.