Андрей Фролов - Стратагема несгораемой пешки

Бенджи повертел чашечку в толстых пальцах. В его огромных ладонях она казалась игрушечной, готовой лопнуть от одного неловкого нажатия. Агент поставил ее на блюдце и причмокнул губами. Его морщинистое лицо поблескивало от потеков отражающего лака – самой распространенной и недорогой дряни для обмана уличных физиосканов.

– Когда все эти мерзкие синтетические заменители едва-едва начали завоевывать мировой рынок, моя матушка… успокой Иисус-Карающий ее душу… так вот, она одной из первых поняла, что к чему, – многозначительно сообщил Молтон, глядя в гущу. – И запаслась тремя мешками самого настоящего, отборного бразильского кофе.

На его широкое, иссеченное шрамами лицо падали лучи тусклого декабрьского солнца. Он прикрыл глаза, отдавшись приятным воспоминаниям. Внутри было тепло, даже жарко, и Бенджамин расстегнул короткую армейскую куртку, которую всегда носил под пальто. Армированную куртку, насколько было известно работавшим с ним пешкам.

– До самой кончины она варила этот кофе, мальчик мой. И ничего вкуснее в жизни, Однорукий Кришна тому свидетель, я так и не попробовал. Но! – Он вдруг подался вперед, поднимая к низкому потолку указательный палец. Тот был затянут в перчатку, скрывавшую недорогой кистевой протез. – То, что варит твой кривоногий приятель, очень похоже на то, что когда-то готовила она…

– Если вспомнишь, я много раз предлагал провести встречу именно тут.

– Помню, помню…

Мимо кофейни проносились грузовые машины и соратобу, переоборудованные в колесный вариант кузова. Безликими тенями по тротуарам спешили местные – вечно суетливые, вороватые и надменные в равной степени. Густое варево биологической массы, говорящего компоста, на раздавленных надеждах которого строились Статусы.

Кондиционные фильтры в дверях и над окнами «Бухты» не справлялись. Выхлопы синтетического горючего, изготовленного из мусора, опилок и угля, запахом напоминали конский навоз. Проникая внутрь, они смешивались с ароматами готовящейся пасты, отчего внутри стоял дух настолько плотный и необычный, что от него щипало глаза.

– Значит, здесь можно говорить ? – наконец перешел к делу агент, откидываясь на ротанговую спинку высокого стула.

Спросил легко и непринужденно, но его взгляд продолжал ощупывать узкое тесное помещение.

Отмечал наличие запасных выходов и потайных дверей. Количество оружия у стайки молодых гидо. Те оккупировали угловые столы и оживленно наблюдали за хоккейным матчем на экране мобикомпа – шел очередной этап Мирового Трансконтинентального Чемпионата Статусов. Двое молодых принадлежали к неохумам, о чем недвусмысленно заявляли вызывающие татуировки, неприкрытые кибер-протезы и гигантские «тоннели» в щеках, через которые было видно модифицированные языки.

– Своим я для них не стану никогда, – честно ответил Данст. – Но когда-то оказал хозяину небольшую услугу. И потому меня принимают. Без вопросов и не помня лица. Здесь я даже не опасаюсь, что с чашки или ложки снимут мой отпечаток или ДНК.

– Ну что ж… славно… – Бенджи покивал, потирая квадратный подбородок пальцами здоровой руки. – Тогда, полагаю, за кофе заплатишь ты.

Он улыбнулся, но Мартин уже задавал новый вопрос:

– Ты что-то нашел?

Вопрос, по сути, был риторическим. Потому что если бы Молтон не обнаружил ничего интересного, то снова – как два дня назад, – перенес бы встречу. Посоветовал бы прижать задницу к дивану и ждать, пока он не сможет лучшим образом сыграть на росте котировок.

– Мой мальчик, – с укором протянул тот. – Ты ужасный человек. Только твоему старому другу стало по-настоящему хорошо… только он вспомнил молодость и вкус бразильских зерен… так ты, пусть поразит меня Огненноглазый Вишну, если я не прав, тут же лезешь в душу и не даешь насладиться моментом…

Мартин вздохнул, делая глоток. Отставил чашку, положил руки на стол перед собой, похожий на прилежного ученика, ожидающего продолжения урока.

– Значит, все дело в кофе, – констатировал он. – Допиваем и расходимся, я верно понял своего старого друга?

– Вот зачем ты так? – тот комично нахмурился, что не совсем вязалось с медвежьей внешностью и седыми бровями. – Пожалуй, если покопаться на задворках памяти, я смогу поведать тебе пару любопытных новостей…

– Как обычно, я весь внимание, – одними губами улыбнулся Доппельгангер.

– В самую точку, мой мальчик! Терпение – старшая из добродетелей, как сказал бы Змееголовый Бодхисатва…

Молтон пригладил редеющие волосы пальцами кибернетического протеза, привычно бросив короткий настороженный взгляд по сторонам. Полдюжины гидо, болеющих за любимую команду, разразились дробленой цветастой бранью, половины тирад которой чужак понять бы не смог.

– За кофе вправду спасибо. – Бенджи поерзал на стуле, чуть не развалив конструкцию. – Пожалуй, я вскоре найду, чем тебе за него отплатить…

Теперь Данст улыбнулся искренне и широко. Значит, тактика выжидания все же принесла свои плоды. Даже без разбирательств со специальной комиссией, без отчетов и дачи показаний Шахматному Комитету. Его шишки сделали выводы. Акции возросли в цене, котировки повысились. Вероятно, в начале следующего года он получит новую строчку в репутационный лист…

Нетерпение ушло, плечи пешки облегченно поникли.

Бенджамин Молтон мог совершенно не разбираться в современной религии. Мог жить с двумя стареющими тайскими проститутками. Мог хлестать водку, пригодную лишь для промывки пластиковых панелей. Мог любить новаторскую живопись, больше напоминавшую последствия поноса. Мог сквернословить, богохульствовать и сутками кутить, наплевав на сжирающий его рак. Но он имел просто феноменальное чутье на выгодные партии, а потому Мартин и не думал обижаться на его скверный характер. Иногда Доппельгангер даже задумывался, что в день, когда кадет Молтон уплыл лить кровь в пески арабских фронтов, фондовые рынки потеряли одного из самых перспективных брокеров…

– Однако… – тот прищурился, явно что-то затевая. – Прежде чем ты задуешь свечи на торте, позволь спросить: я уже говорил тебе, что полновесный командующий не имеет права вербоваться рядовой штурмовой пешкой? Даже если речь идет о старом знакомом. Друге. Боевом товарище. Даже за повышенную ставку. Не припоминаешь такого?

– Говорил. – Улыбка Мартина померкла, став такой же прозрачной, как зимний свет за окном.

– А, верно, задери меня Просветленная Мария… – Бенджи легонько хлопнул себя по лбу, будто бы сокрушаясь над оплошностью. – Только вот не помню, что ты мне ответил… Постой! Кажется, ты сказал, что хочешь скатиться в списки середнячков… осесть рядовым гарнизонным пенсом в Статусе нефтяных князьков Единой Исламской Республики. Я ничего не путаю?