Андрей Фролов - Стратагема несгораемой пешки

– Меня это, – Киллиан сладко и сонно потянулся, чувствуя, что головная боль стремительно отступает, – устраивает более чем!

Широко улыбнулся, мгновенно превращаясь в обольстительного и привлекательного сукина сына. Позабыл про изматывающую усталость и прерванный дневной сон. Забыл про нейростимы в аптечке. Забыл про дурное настроение и злость, чуть не раскрошившую стол.

Хорошая, любимая работа – вот что являлось настоящим стимулятором буйного ирландца. Подобно акуле, он никогда не замирал на месте. Двигался все дальше и дальше, вперед и вперед, не оглядываясь, как о том завещали рыжеволосые предки…

Актуальное имя: Киллиан Финукейн. Биологический возраст 34 года, мужчина, европеоид, предположительно ирландского происхождения. Доминирующий психотип: холериенал, вспыльчив, решителен и поспешен в действиях. Специализация: ликвидатор. Дополнительные возможности: шпионаж, командование группой, взрывчатые вещества. Биоимплантаты: неизвестно; механические усилители: отсутствуют. Уровень подготовки: Альфа-V. С 2053 года: устранение объектов особой важности в странах Альянса, Юго-Восточной Азии, Японии, России и Южно-Американской Конфедерации. С 2063 по 2066 год штатная пешка Транснационального Статуса «Светящийся путь», Гонконг. 2067 год – участник ряда операций в конфликте «Куст герани» на стороне Эшелона «Грейтекс». Имеет восемь ранений. С 2064 года формировал и командовал несколькими боевыми группами в самостоятельных партиях, общая оценка эффективности мероприятий: 80,5 %.

– Maith agat [3] Спасибо (ирл.) , Даниэль! – Киллиан постарался, чтобы немец услышал в его голосе капельку теплоты. – Знал, что на тебя можно положиться.

Тот сдержанно склонил лакированную голову.

– Bitte [4] Пожалуйста (нем.) , Киллиан. Но обнадеживаться рано…

Шлейзинг прищурился, внимательно изучая потягивающуюся Спарси Свит, и разорвал соединение, привычно не попрощавшись с собеседником.

Ирландец вскочил с кресла и провел серию боксерских ударов по невидимому противнику. Вскинул руки, как будто только что заработал чемпионский пояс, и представил, как ревут нафантазированные трибуны.

Сегодня к вечеру он снова соберет в горсть свои звонкие пенсы. Но сначала прокатится по паре борделей этого чужого города и снимет напряжение, копившееся последние сутки. Времени должно хватить.

В третьей чашке кофе, по большому счету, нужды не было – сонливость отступила.

Мартин задумчиво посмотрел на дымящийся напиток. Поболтал в нем ложечкой из прессованных опилок, а затем вовсе отставил. Автоповар, конечно, готовил неплохой суррогат, но в больших количествах напиток начинал напоминать приправленный сливками деготь.

Возможно, позже болтливый итальяшка угостит его натуральным. Может, и не натуральным вовсе, но Лучано Черепаха творил с варкой такое, отчего средневековые алхимики позеленели бы от зависти. Так что днем Мартин, может быть, с удовольствием вольет в себя еще чашечку. Но это значительно позже, когда агент соблаговолит дать знать, что зафиксировал возвращение любимого клиента.

Он подошел к окну, задумчиво разглядывая проносящиеся над Фостер капсулы такси. Понаблюдал за спором грузчиков через улицу, проводил взглядом бронированный полицейский соратобу. Понизил прозрачность стекол до минимума. Кондиционер нагнетал в квартиру осеннюю свежесть, а она совсем не гармонировала со слякотно-серой, повышенно-депрессивной картиной за окном.

Вылив кофе в раковину, Мартин вернулся в гостиную. Час дремы вернул ему немного сил. И если и не позволил полностью избавиться от давящего джетлага [5] Синдром смены часовых поясов. , то дал хотя бы тень иллюзии.

Синие спортивные сумки по-прежнему стояли у входной двери. Расстегнута была только одна.

Взгляд Данста скользнул на журнальный столик в форме китайского символа Инь-Ян. На нем, в мрачном пространстве черной запятой, лежали два предмета – мобильный терминал, не успевший запятнаться в инфоспатиуме, совершенно новехонький, с еще не содранной защитной пленкой; и плоский дипломат с окованными жестью уголками.

Мартин вспомнил собственные слова про старомодность, чуть раньше сказанные им мистресс Тунде. Задумался, насколько опасной, невыгодной или инерционной может со временем стать его ретроградность. Неспешно обошел стол, присаживаясь на диван.

Он так и не научился понимать коллег, предпочитавших сухие безжизненные цифры на мониторе. Удовлетворявшихся ровненькими строчками нулей, мгновенными переводами, распечатками счетов, не подкрепленных наличкой или увесистыми слитками… По их мнению, что в равной степени обижало и казалось забавным, Данст оставался динозавром, артефактом ушедшей эпохи. Невротиком, не доверявшим банкам инфоспатиума.

Потому что в личной системе ценностей на втором месте после своего дома Мартин любил наличные деньги. Именно наличные – аккуратные пачки новеньких и не очень купюр, запах краски и тяжесть банкнот в руке. Пропуска в мир тех, кто не готов связываться с налоговиками и службами безопасности финансовых структур. Дорогостоящее приложение к настоящей свободе и отсутствию контроля, средство открытия многих дверей…

Когда Данст держал в руках несколько пузатых, словно новорожденные крепыши, пачек, он с предельной четкостью представлял, ради чего живет, работает и помогает миссис Биллингс относить к утилизатору мусор. Это были реальные деньги. Настоящие. Которые при желании можно рассыпать по кровати в стиле Скруджа МакДака или облить шампанским. А можно и кровью, которой, к слову, эти деньги и были заработаны.

Наличке неоднократно предрекали смерть. Сначала с повсеместным внедрением пластиковых карт, возможностью совершить покупку или получить заработную плату, не вставая с дивана; затем с тоталитарным внедрением сети, после – с ее трансформацией в инфоспатиум, всепроникающий и подконтрольный отдельным структурам. Но наличные, равно как и бумажные книги, никак не хотели подыхать – цепляясь за жизнь и психологические якоря в головах, они продолжали существовать, в приличном обществе окончательно превратившись в признак дурного вкуса и незаконной скрытности…

Мартин нежно провел рукой по крышке чемоданчика. Его подмывало насладиться триумфом, но палец лишь погладил хромированную защелку, так и не открыв. Встав, Доппельгангер подошел к сумкам и опустился на корточки.

Вынул из темно-синих недр пластмассовый овал сканера. Прошелся по гостиной, настраивая прибор на детальную, неспешную проверку. Широкий красный луч послушно забегал по комнате, отмечая любые колебания электроники, проникая сквозь предметы и послушно сообщая хозяину об отсутствии каких-либо устройств слежения. Не выключая детектор, Мартин направился в кухню, посетил ванную комнату, прогулялся по спальне и потайным клетушкам.