Вадим Проскурин - Хоббит, который познал истину

— Во что?

— В БФГ-игры. Это когда ты играешь какую-то роль…

— Ты имеешь в виду РПГ-игры?

— Гм… Role playing game… да, РПГ. А БФГ…

— Оружие из doom.

— Точно. Прошу прощения. Так вот, твоя жизнь может превратиться в РПГ-игру, при этом ты начнешь ее в весьма и весьма выгодном положении, и ты будешь гарантированно застрахован от поражения, потому что Уриэль разрешил сделать тебе резервную копию. И твое окружение будет намного более реалистично, чем в любой игре реального мира.

— Стоп, стоп, стоп! Ваше Средиземье — это РПГ-игра, правильно?

— Неправильно. Наше Средиземье — нормальный, полноценный мир. Его можно рассматривать как РПГ-игру, но он гораздо больше, чем обычная игра.

— Не важно. С точки зрения игрока это просто очень большая РПГ-игра. Ты представляешь, сколько бабок можно слупить, если…

— Хаммер! Для меня мой мир — не игра. Для меня мой мир — основная реальность. И для Уриэля этот мир тоже основная реальность. Я знаю, ты считаешь, что существует реальность, которая объективно является основной, и ты считаешь, что это твой реальный мир. Но ты не прав, ведь, если бы ты был прав, в нашем разговоре хозяином положения был бы ты, а не я.

— Ты что, ты говоришь, что твое Средиземье главнее, чем моя Земля?!

— Да. А ты сомневаешься?

Хаммеры синхронно выпучили глаза и переглянулись. Пауза затягивалась.

Настает момент истины, скажи им что-нибудь, сейчас он может согласиться на все.

— Хаммер! — сказал я. — Я готов поделиться с тобой моим родным миром. Ты можешь занять в нем самое высокое положение, достойное тебя во всех смыслах. Я не могу сделать тебя королем, это не так просто, но, начав новую жизнь, ты можешь стать королем за считанные годы, и это даже лучше, чем начать игру или жизнь, называй это как хочешь, с наивысшей ступеньки из всех возможных. Ты получишь такие впечатления, какие тебе никогда не получить в реальном мире…

— Что я должен сделать? — перебил меня тот Хаммер, который виртуальный.

— Нам нужны деньги реального мира. Десять тысяч долларов.

У обоих Хаммеров синхронно отвисли челюсти. Кажется, я сказал что-то не то.

Хаммеры переглянулись, кивнули друг другу и встали. Тот, который невиртуальный, сказал:

— Знаешь, братан, я видел в своей жизни много разных разводов, но с таким еще не сталкивался. Есть много разных способов облегчить кошелек лоха, но это… это нечто. Можешь гордиться, такое даже Остапу Бендеру не снилось.

— Кому?

— Не важно. Мы подумаем, что с тобой делать, правда, брат? Мы подумаем. Но ты не прав. Так делать нельзя. Ты веришь в Бога?

— Раньше верил. Я верил в Эру Илуватара, валаров и майаров, я верил в позитивного аватара народа Хоббитании, но это прошло. Теперь я точно знаю — Бога нет.

— Ты ошибаешься. И ты поймешь это очень скоро.

И Хаммеры ушли, даже не попрощавшись.

Когда я закрыл за собой входную дверь родной норы, меня ждал сюрприз. Вернее, целых три сюрприза: Лора, Оккам и Леверлин. Они сидели на кухне, пили зверобойный чай и вели интеллигентную беседу. Долгаст сидел на коленях Леверлина, который приговаривал:

— Мы едем, едем, едем по ровной дорожке, по кочкам, по кочкам — бум, яма, — и сопровождал это соответствующими движениями. Долгаст заливисто хохотал, и его смех отражался на лицах: все присутствующие улыбались.

Стоило мне войти в кухню, как смех моментально прекратился. Оккам сделал серьезное лицо и как-то внутренне подобрался. Кстати, сейчас он носит то же самое лицо, какое у него было, когда мы встречались в Могильниках. Леверлин дернулся было ссадить Долгаста с колен, но передумал и застыл в нерешительности: то ли продолжить игру, то ли все-таки передать ребенка матери. Нехалления ощутила колебания гостя и взяла Долгаста на руки. Нельзя сказать, что ему это сильно понравилось, и я вполне его понимаю — глупо ожидать, что родная мама будет играть с собственным ребенком с тем же энтузиазмом, что и посторонний дядя, которому приходится играть с детьми далеко не каждый месяц.

Воцарилось напряженное молчание, которое прервала Лора.

— Хэмфаст, — сказала она, — наконец-то ты появился! Мы так долго тебя ждали… Ты не будешь сердиться на меня?

— За что?

— За то, что я привела с собой еще двух человек.

— Как?

— Что как?

— Как привела? Артефакт был рассчитан на возвращение одной тебя.

— Ну…

Лора явно испытывала трудности с тем, как правильно передать словами то, что она хотела сказать, и Оккам пришел ей на помощь.

— Я подумал, — сказал он, — что, когда Лора сделает жест возвращения, вряд ли она переместится сюда голая. Ее одежда скорее всего переместится вместе с ней. А как заклинание определяет, где кончается одежда одного человека и начинается другой человек? Я предположил, что если я возьму Лору за руку в момент совершения перехода, то перемещусь вместе с ней. Так оно и получилось.

— А Леверлин держался за другую руку?

— Нет, — сказал Леверлин, — левая рука почтенной Лоры была занята жестом возвращения. Я держался за подол платья.

Ситуация становится более-менее понятной, но кое-что все еще остается неясным.

— А как случилось, — спросил я, — что вы трое собрались в одном месте?

Ответил Оккам.

— Я пришел домой, — сказал он, — и Лора заявила, что она знает, что я аннурский шпион…

— Это правда? — Я не удержался от вопроса.

— Конечно правда! Я думал, ты сразу это понял.

— Я не был полностью уверен.

— Теперь ты уверен. Да, я аннурский шпион, когда я явился в Минатор, я не искал политического убежища, я выполнял задание Леверлина.

— Это понятно. Но ты одновременно выполнял задание кого-то еще.

Оккам вытаращил глаза.

— Ты и это понял? Как? Я сделал какую-то ошибку?

— Не знаю, можно ли считать это ошибкой, но твое знакомство с Лорой было разыграно не самым лучшим образом.

— А, вот в чем дело… Но у нас не было другого выбора, пока она не назвала твое имя, я думал, что она — террористка тайного храма.

— А что это, кстати, за тайный храм?

Несколько секунд Оккам молчал, собираясь с мыслями.

— Так сразу и не скажешь, что это за храм, — начал он. — Храм не зря называется тайным, за его пределами о нем почти ничего не известно, а то, что известно, скорее всего реклама, распространяемая руководством храма. Известно, что адепты храма ставят выше всего самосовершенствование, их идеология очень сложная, почти что религия, ветер в лицо, еще что-то там…

По лицу Леверлина я понял, что он может кое-что добавить к словам Оккама.

— Леверлин? — спросил я.

Леверлин сразу понял, что я имел в виду.

— Тайный храм — очень хорошая школа боевых искусств. Бойцы храма владеют и боевой магией, но в этом мы, маги ковенов, их превосходим. Около трехсот лет назад ковены и храм заключили негласный договор, мы учим друг друга тому, что знаем и что умеем.