Александр Тюрин - Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры

Я не без опаски коснулся животика Микки-Мауса, и он представился, раскрыв небольшой виртуок, похожий на вход в мышиную норку: «Интеллоплант ТМ. Вегетант ТМ. Собственность холдинга „Зазеркалье“. Опытный образец, коммерческому распространению не подлежит».

– Представляешь, что эта гадость может натворить, если попадет на Землю?

– А почему она должна попадать на Землю? Думаю, что «Омеге» этого не надо. Это не надо даже киберказакам и поморам-хардкорам из повстанческих районов. Им достаточно биокомпьютеров, которые жрут шишки, и коллоидных матсборщиков, производящих кашу из дерьма.

– Это нужно новой силе, которая взросла под крышкой виртуального проекта «мистер Грамматиков». Ее можно назвать античеловеческой и сверхчеловеческой.

Голос Мири был прямо как у Кассандры. Это она вслед за Негром про Симулакра рассказывает, что ли? Только ее байка еще страшнее.

– Я не очень верю в самостийного искина с повадками антихриста.

– И я раньше не верила. Пока не узнала, что Дримлэнд – это его вотчина. А вначале все было, наверное, разумно и подконтрольно. В рамках передового виртуального проекта «Омега» создала рабочего симулакра, чтобы морочить голову прессе и так далее. Кто ж мог знать, что ему так понравится твоя биография и твои фамилия-имя-отчество, и он захочет присвоить твое тело. Наверное, в этом нет ничего личного. Просто, имея тело, удобнее заниматься бизнесом и контролировать активы на десятки миллиардов долларов. А «Омега» не может всенародно объявить, что символ пострусской эпохи и восходящая звезда демократии миллиардер Грамматиков – это всего лишь мимоид, за которым стоит неподконтрольный искин.

Сильный ход сделала девушка, ничего не скажешь. И убедительный. Нет ни одного человека на Земле, который не захотел бы раздавить своего темного двойника, да так, чтобы тот хрустнул и брызнул.

– Господа подпольщики, что вы от меня хотите? Чисто конкретно.

Вместо ответа раздался стук в дверь. Как будто нельзя позвонить.

– Нина, открывай в натуре. Нинка, не шути со мной.

Блин, да это ж никакой не робостюард, а натуральный старпом Зайтсеф: два метра роста, отличная боевая и политическая подготовка, сто килограммов мышц – такой способен колоть орехи задницей.

– Открывай, если требуют, – распорядилась Мириам.

Легко сказать. Да у Зайтсефа в голове только разборки на ковбойский лад – кулаком в челюсть.

– А он не это?..

– Он именно это... – подтвердила Мири. И улыбается, будто за дверью комарик пищит.

– Но он...

– С тобой тоже нельзя шутить, – подначила меня напарница. – Ты же контуженый. Ветеран кулинарных войск. И псих вдобавок, у тебя справка есть.

«Политика политикой, а рубаться треба», – как говорил один екатерининский генерал.

Я подошел к двери и касанием пальца снял блокировку замка. Затем шагнул вправо, вполне машинально, и открывающаяся дверь прикрыла меня. Я увидел широкую спину протопавшего вперед Зайтсефа. Сделал шаг за ним. Он смотрел не на меня, а на Мири и на распростертую Нину.

– Salut, le mignon. Comment ca va? – непринужденно поприветствовала черная девушка.

– Какого черта?.. – начал он, и в этот момент я обрушил подносик, на котором стояли бокалы и стопки, на голову старпома.

Космический волк зашатался под звон хрусталя, но не упал. В самом деле, атлеты – это вам не алкаши, и голова у них не в пример крепче.

– У тебя что, нет другого оружия, кретин? – зашипела Мири. И тогда я направил кусари в основание черепа господина Зайтсефа. Вовремя направил; могучий офицер уже оборачивался, чтобы достать своим длинным хуком мою слабую челюсть. Старпом рухнул практически плашмя. Он опрокинулся, как свергнутый памятник, когда голубая змейка обвила ствол его головного мозга и куснула в мозжечок. Однако быстрая эфиопка в последний момент не дала господину офицеру брякнуться башкой об ковер.

– Что теперь делать? – беспомощно спросил я.

– Продолжать. Раз мистер офицер в нокауте, значит, половину работы ты уже сделал. Мы тоже не сидели сложа руки и хакнули систему управления круизным движением. А внести ошибку в работу навигационной рубки лайнера – это уже задание для зайчика Зайтсефа, которого мы сейчас начиним своим психокодом. Когда оба фактора соединятся, лайнер сделает то, что нам надо...

– А что нам надо? – тупо отозвался я.

– Ты такой непонятливый или придуриваешься? Надо чтобы лайнер врезался в Дримлэнд. Лайнер – это заатмосферная тонкостенная постройка; едва будут задеты охладительные контуры силовой установки, он просто взорвется вместе с Дримлэндом...

– А я? – спросил я, пробивая фразы сквозь гипнотический напор Мири.

– Нет чтобы про меня спросить... Ты – не камикадзе, запомнил? Я тоже, поэтому мы улетаем на личном флаере твоего двойника миллиардера...

Звучит не очень убедительно, но унести отсюда свою роскошную попу Мири наверняка предполагает. Такая попенция – честь и слава, как России, так и Африки. Но вся затея с уничтожением лайнера и Дримлэнда – это ж форменный кошмар.

– Мири, ты, что, предлагаешь мне отправить на тот свет несколько сот человек и смыться? Это ж тебе не банан съесть.

Мири, как и следовало ожидать, не разделила моих сомнений.

– Каких «человек»? Здесь три сотни элитных ублюдков, зомби-амславы, куклы-амрашы, марионетки-бруты , извращенные жопники и глянцевые метросексуалы, из которых процентов девяносто успеет спастись. Обслуживающий персонал – тоже сплошь пидарасы и проститутки, в общем нечисть, – сказала она с безмятежным видом, словно речь шла о тараканах.

И ведь Мири почти права, если они считают нас за тараканов, то почему нельзя наоборот?!

– И что за психокод вы приготовили для Зайтсефа?

– Что-то вроде усиленного комплекса невротика. Если конкретнее, это невроз навязчивых состояний, усиленный на порядок. Получается невротик, который не уверен в любом, даже самом простом и привычном шаге. Во фразе «я сделал это», каждое слово является для него неоднозначным. Чувство неуверенности вызывает у него острое непреодолимое желание возвращаться и перепроверять снова. И так по многу раз. Но и после самой тщательной проверки он снова не уверен в своих действиях и опять возвращается назад. Согласись, при управлении крупногабаритным судном это чревато неприятностями. Короче говоря, у нашего штурмана начнутся проблемы с соотнесением цифр, выданных системой управления круизами и, скажем, расстояний, полученных от стереоскопа.

Передо мной возник виртуок. В нем схема неокортекса господина Зайтсефа.

– Здесь все так сложно, я не справлюсь, – заныл я.

– Переключи вирт-джойстик в тактильный режим, так легче чувствовать складки мозговой ткани, – сказала Мири. – Смотри на указатель, которым я веду по схеме, он сейчас в латеральной борозде. И тяни свою кусайку следом. Там, где я останавливаюсь, вводишь код импульса.