Алан Фостер - Програмерзость

Хаяки наблюдал за тем, как дорожку перед ними перебегает вприпрыжку компания сифак.

— Но вы же нам говорили, что для людей есть много способов прошмыгнуть в Резерву.

— Незаконно проникнуть трудно, но отнюдь не невозможно, — кивнул Соронг. — Но остаться незамеченным в границах Резервы сколь-нибудь продолжительное время крайне трудно. И мало кто пытается. Одна из причин в том, что из-за нашего присутствия заповедник приобрел определенную… репутацию. В основном незаслуженную, но мы не прилагаем активных усилий развеять ее. Подчиненные Джо арестовывают любого обнаруженного без санкции в границах Резервы. Вида десятка-другого приматов, безотносительно к размерам, агрессивно держащих ножи или другое оружие, обычно вполне достаточно для усмирения даже самых дерзких непрошеных гостей.

— Это означает, — мудро заметил Карденас, — что если обе Моккеркин находятся, как вы утверждаете, в заповеднике, и вам известно их текущее местонахождение, то они находятся здесь с вашего разрешения.

Над противоположным краем двора доминировала большая статуя. У ее цоколя лежали цветочные венки. Глаза прекрасно изваянной фигуры, казалось, глядели куда-то вдаль, за пределы поселения, за пределы джунглей. Обе руки воздеты, а толстые пальцы разведены в сложном жесте. Статуя представляла пожилую морщинистую горную гориллу. В цоколь была вделана бронзовая табличка, на которой стояли многочисленные даты и единственное имя.

КОКО

Хаяки поднял взгляд на увековеченную в бронзе серьезную, грустную физиономию.

— Какой-то ваш друг?

Их хозяин взирал на статую с почтением, если не сказать с благоговением.

— Нет, не друг. Боюсь, давно покойный родственник. Самый замечательный индивид в анналах развития приматов. Можно сказать, предшественник. Коко был проектом. Тем, кто в очень значительной мере освоил человеческий язык жестов и таким образом помог вымостить дорогу нынешнему интеллектуальному положению обитателей этого поселения. У нас Коко почитают, как у вашего вида чтут Эйнштейна или да Винчи.

Карденас не желал показаться невежливым, но сколь бы ни была ему лично приятна эта экскурсия, профессионально он испытывал столь же острое желание продолжить розыски, как и его напарник. О чем он и сказал Соронгу.

Горилла вздохнул и порылся в шерсти под мышкой.

— Я как раз и боялся, что дело может дойти до чего-то подобного, когда мы подписали первоначальную договоренность.

Его гости переглянулись.

— Какую договоренность? — без колебаний спросил Карденас.

— Между нами и самками, которых вы разыскиваете. Они назвались не той фамилией, о которой вы упоминали, но, учитывая их обстоятельства, пожалуй, следовало ожидать, что они воспользуются различными чужими фамилиями.

— Просто чтоб вы знали, — уведомил его Карденас, — Моккеркин их настоящая фамилия. Сурци и Катла Моккеркин. Они сказали вам, от кого убегают?

— Только что им грозит опасность и нужно убежище.

Инспектор понимающе кивнул.

— Они убегают от мужа женщины и отца девочки, который по всем данным и свидетельствам особенно скверный преступник. Охотятся за ними и другие. По причинам, которые мы не можем определить, и с целями, насчет которых мы все еще не уверены. Это дело уже привело к смерти нескольких человек, в число которых чуть было не попали и мы с напарником. — Подавшись вперед, он попытался пустить в ход присущую ему силу убеждения. — Основываясь на всем известном нам и уже проверенном в ходе расследования, присутствие этих женщин представляет опасность для любого и каждого, кто окажется поблизости от них.

Вид у Соронга был определенно подавленным.

— Если это так, то тем, кто согласился на нынешнюю договоренность, включая меня, не сообщили истинной степени риска. Понятное дело, — спокойно объяснил он, поправляя очки. — Мы, жители Симиано, не боимся никого, кто может выслеживать этих двух самок. Джунгли не город, и те, кто прибывает сюда причинить неприятности, обычно огребает их в полной мере. Мы умеем позаботиться о себе.

Глядя на двухсоткилограммового сереброспинника, Карденас не видел никаких причин сомневаться в утверждениях директора. Одно дело напасть из-за угла на кого-то, прогуливающегося по улицам Полосы; и совсем иное — пытаться вытащить кого-то из потайного убежища в джунглях, защищаемого интеллектуально развитыми вооруженными обезьянами. Инзини, озерники из Оз и их собратья-антиобы, скорей всего, окажутся в этих зеленых каньонах столь же не в своей стихии, как и Карденас с напарником. На Полосе-то они могли без труда слиться с окружением. А вот в Ла-Амистаде они будут выделяться, как тофу [53]в шаверме. Сурци Моккеркин и Уэйн Бруммель хорошо выбрали себе убежище на черный день.

— Вы говорили о «нынешней договоренности», — подтолкнул умолкшего директора инспектор.

— Убежище необезьянам мы предоставляем не по доброте душевной. Наши здешние ресурсы ограничены и должны по необходимости распределяться в пользу тех, кто больше всего в них нуждается. Благотворительные пожертвования, стипендии для поддержания девственности заповедника и выплаты добровольцам, которые помогают в медицинских исследованиях, покрывают большую часть наших расходов. Еще есть существенные ежегодные гонорары, получаемые Сьюдад-Симиано за помощь в исследованиях для разработки вакцины против СПИДа. Но тем не менее, всегда есть нужда в средствах. — Он окинул Карденаса спокойным взглядом. — У нас есть финансовая договоренность с этими самками. Они платят — мы заботимся об их безопасности. И меня тревожит мысль о нарушении этого соглашения, пусть даже и в пользу закона, действующего за пределами Резервы.

— Это будет сделано для их же блага. Они не могут вечно убегать и прятаться. Даже здесь. — Лишь миг спустя Карденас сообразил, что Соронг ожидал еще кое-чего. — У СФП имеется фонд для компенсации тем, кто помогает в работе полиции. Если вы озабочены потерей источника дохода, то уверен, мы сможем выработать нечто, удовлетворяющее все стороны.

Огромная обезьяна медленно кивнула.

— Знаете, федерал, для многих людей Сьюдад-Симиано по-прежнему спорный проект. Они ощущают угрозу себе. — Как и все остальное, улыбка Соронга представляла собой еще то зрелище. — Как будто месть — это трансвидовое чувство! Как будто те, кто здесь живет, денно и нощно размышляют о правосудии за всех наших родственников, которых мучили в примитивных медицинских лабораториях или томили в крошечных клетках в том, что с натяжкой сходило за зоопарки, или забивали на мясо в буше, или похищали детенышами, чтобы затем продать.

— Рад слышать, — мягко отозвался Карденас, — что вы не мстительны.

Директор развел огромные руки в беспомощном жесте.