Мерси Шелли - 451 мегагерц

— Почему вы так уверены, что это дыра второго класса?

— А почему вы думаете, что мета-модельер должен отчитываться перед обычным модельером?

— Прошу прощения, Вэри. Я лишь хотел спросить, э-ээ… известны ли какие-то детали.

Голографический облик суровой девицы в белом кимоно сидел в соседнем кресле киба. Сондерс покосился на свою фантомную спутницу, ожидая, что она все-таки смягчит свой гнев.

Он давно смирился с бабами в руководстве. Этого можно и не заметить, когда распоряжения присылают в виде формальных нейроглифов или каких-то других документов. Но во время живых разговоров старые армейские привычки давали о себе знать. Все эти недомолвки, постоянное языковое трюкачество… Да хуже — просто кокетство какое-то. Ничего не могут прямо сказать!

Собеседница, кажется, заметила его неприязнь. Она даже слегка подалась вперед. Ее ореховые глаза были похожи на глаза Мико.

— Вы же знаете, полковник, как работают мета-модельеры. Я просто смотрю Ткань… и вижу слабые швы. Это образы, видения. Перевести их на язык слов и цифр не всегда возможно. В данном случае — ну, только одна фактическая зацепка. Этого парня уже задерживали, месяц назад в Бангкоке-Два. Похожая история: полицейский аудиодетектор засек исполнение энки, которая еще не вышла в прокат. Но у парня ничего не нашли. Полиция списала все на сбой детектора.

— А на самом деле?

— Вот вы и разберитесь. Его задержали снова, семь минут назад. Та же история. Музыка зафиксирована и распознана. Источник неясен. Пока что проводят обыск на месте. Вы уже прибыли, кстати. До свиданья.

— Погодите, Вэри. Я хотел спросить… — Сондерс непроизвольно потянулся к ней рукой, словно мог удержать. Ладонь прошла сквозь облик. Он отдернул руку.

— Что спросить?

— У вас есть любимые энки?

Она улыбнулась одними глазами.

— Разве в нашей профессии можно иметь что-то любимое?

— Да, вы правы.

Фантомная девушка с ореховыми глазами исчезла. Киб Сондерса зашел на посадку, фары выхватили из темноты желтую ленту полицейского ограждения. За лентой бегали люди с фонариками.

Полковник вздохнул. Странный язык женского командования — даже это он почти научился терпеть. Но сейчас предстояло нечто похуже. Идиоты в форме. И они обязательно будут мужского пола. Словно для того, чтобы еще раз доказать ему, Сондерсу: бабы в руководстве — не случайные совпадения, а неизбежная месть эволюции.

— С чего вы взяли, что их было пятеро?

— А кто вы такой? И как вы сюда… — Полицейские повернулись к Сондерсу, как два игрушечных робота в синхронном танце. Вопрос задал, очевидно, младший. И уже потянулся к поясу за шокером.

Не обращая на него внимания, Сондерс уверенно протянул руку второму, чернокожему толстяку лет пятидесяти. Тот автоматически пожал руку — ну что ты будешь делать, рефлексы. На таких мелочах и строится настоящее искусство управления. «Бесконтрольный физический контакт с неизвестным. Да ты уже покойник, парень…», подумал Сондерс.

Полицейский словно услышал его мысли. Рука дернулась освободиться. Поздно: ладонные чипы идентификации схлестнулись в сканировании друг друга гораздо быстрей. Сомнений в победителе быть не могло. Полицейский тут же вытянулся по струнке, разве что голову немного склонил набок, продолжая слушать сообщение своего персонального искина о невероятном статусе человека, который легко прошел оцепление и оказался у них за спиной. Да еще в подвале, и дверь вроде была все время перед глазами…

Сондерс подождал, пока толстяк метнет характерный взгляд на своего партнера. Молодой опустил руки и тоже изобразил морду послушной собаки.

— Почему пятеро? — повторил Сондерс.

— Разрешите доложить, господин полковник… Мы полагаем, четверо скрылись. — Толстяк указал на стол. Там стояли пять стаканов и бутылка. Бутылка пуста, в стаканах налито. Где побольше, где поменьше.

Сондерс шагнул в темный угол подвальной каморки. На стуле среди обломков мебели сидел парень лет двадцати, руки-ноги крепко схвачены черной липучкой.

— У него спрашивали, где сообщники?

— Так он молчит, господин полковник! Может, немой?

— Или вы спрашивать не умеете. — Сондерс наклонился к сидящему, посмотрел в глаза… и резко ткнул паренька двумя пальцами в шею под левым ухом. Арестованный закашлялся, повалившись вперед. Изо рта вылетел белый комок.

Сондерс поднял то, что упало. Покрутил в руках. Комок развернулся в прямоугольную полоску с какими-то значками. Полицейские подошли поближе, но разглядеть ничего не успели: полковник тут же скомкал полоску и сунул в карман.

— А-а… — начал было старший из копов.

— Скрипты для взлома музискина, — сказал Сондерс. — Нарушение закона об интеллектуальной собственности, промышленный шпионаж, преступный сговор с целью терроризма. Я забираю у вас это дело. Подозреваемого — в мой киб, немедленно. Остальных можете не искать, мы все сделаем сами.

Когда он вышел, полицейские переглянулись. Потом уставились на парня, приклеенного к стулу. Парень продолжал кашлять и хрипеть, мотая головой.

— Вот ведь зверь… — пробормотал молодой. — Чуть кадык не вырвал мальчишке.

— Сопло прикрой! — Толстяк огляделся по сторонам и продолжил шепотом. — А то и тебе вырвут. На той неделе в семнадцатом участке, когда робот-уборщик взбесился и кассира покромсал… Тоже прислали из этой Артели девку. Пару вопросов задала вот так же. Наши там пытались с ней бычиться: мол, не ваша юрисдикция. А наутро у троих память отшибло так, что только прошлый год и могли вспомнить.

Всю дорогу они молчали. Лишь когда Сондерс посадил киб на задворках одной из центральных улиц и указал на железную дверь черного хода в популярный бар, арестованный удивился:

— На полицейский участок не похоже.

Сондерс пожал плечами, вышел из машины и снова указал на дверь. Парень вылез. Они спустились по темной лестнице, Сондерс открыл еще одну дверь, за ней оказалась старинная кухня — длинные разделочные столы, полки, раковины и дверцы холодильников. Все металлическое. Когда-то, наверное, здесь сверкал полировкой каждый квадратный сантиметр. Но сейчас кругом расползлись тигровые пятна ржавчины.

— Пищевые синтезаторы убили профессию, — заметил Сондерс, кивая на стойку с поварешками всех калибров. — Зато здесь столько металла, идеальная глушилка. Раньше посетители жаловались даже в соседних залах, что связь тут ни к черту. А мне, наоборот, нравится. Пришел поесть — так надо есть, а не болтать. Хозяин бара — мой старый знакомый.

— А-а, понял. — Парень криво усмехнулся. — Теперь играем в доброго полицейского. Будете вкусно кормить и красиво вербовать. Чтобы всех сообщников заложил. Вам же для отчетности лучше, если поймаете целую банду.