Евгения Белякова - Трава на бетоне

Арин поднялся с кресла, скинул на пол плащ, потянулся. Следом за плащом на пол опустилась тонкая синтетика водолазки, тяжелая кожа штанов, мерцающая тусклым светом стальных вставок, поверх одежды небрежно лег холодный зеленый огонек датчика.

Макс внимательно осмотрел его с ног до головы:

Если бы не шрамы, тебе бы цены не было.

Мне ее и нет, — улыбнулся Арин, — пошли, солдат.

Кстати, хорошая идея и для тебя. Под моим камуфляжем никаких шрамов не видно.

Забей все татуировками.

Какими? — спросил Арин, открывая тяжелую дверь, ведущую из кабинета в ванную залу, — мне ничего в голову не приходит.

Таким же кельтским орнаментом, как и на лице.

Не хочу. И притом, Макс, тебе не хочется иногда увидеть цвет своей кожи? Не все эти цвета хаки и пятна, а свою, настоящую кожу?

Мало ли, что мне хочется, — ответил Макс, стягивая через голову узкую металлопластиковую футболку с раскрашенных камуфляжем широких плеч, — но я уже привык. Первое время, конечно, было хреново. Особенно, когда заживало.

Я помню… Это было после войны. Если бы не этот бум на игры в пытки и прочее, мы бы не познакомились. Я тебе тогда даже завидовал. Тоже хотел такую татуировку.

У тебя типаж другой, — сказал Макс, откручивая зубами пробку, наблюдая, как Арин перекидывает ногу через высокий борт густо-алой чаши ванны и садится в горячую воду, моментально растворившую бурые подтеки крови на гибком теле, — правда, тогда я вообще не сразу смог въехать, что с тобой сделали. Но понял, что мы с тобой полные противоположности. Папаша твоего… В общем, игры у них были разные. Папаша считал себя героем прошедшей войны и любил корчить из себя стойкого пленного. Эдакого героя. Вот для этого я и был нужен — "противник", твою мать…

А сынок любил животных, — закончил Арин, протягивая руку, снимая с прозрачного, затканного муаровым бордовым узором столика тяжелую бутылку.

Макс посмотрел, как приложился он губами к резному горлышку, как стер потом ладонью скользнувшую по коже густую, белую струйку сладкого сливочного ликера, помедлил, перебрался через бортик, сел позади Арина, обнял ладонями крепкую влажную грудь, склонил голову ему на плечо, вдыхая теплый запах мокрых волос.

Да… — произнес он, — Любил животных. Помнишь, с чего все началось?

Помню, — отозвался Арин, запрокидывая голову назад, повернувшись немного так, чтобы видеть внимательные глаза друга под опущенными ресницами. — Что-то я там такое натворил, и тебя заставляли меня трахнуть в лучших традициях игр в военнопленных. И ты отказался. Кстати, почему?

Макс улыбнулся, провел пальцами по его соску, стряхивая на нежную кожу теплые прозрачные капельки воды:

Бредовая затея. Как бы это называлось? Мы с Полканом на границе?

Арин задохнулся от смеха, отставил бутылку, замотал головой:

Придурок, я чуть не подавился…

Ладно, давай серьезно, — сказал Макс, опускаясь ниже в теплую, пахнущую мятой, воду, укладывая Арина себе на грудь, обхватив коленями его бедра, — зачем ты выкинул эти деньги?

Арин протянул мокрую руку к лежащей на столе пачке сигарет, прикурил от декоративной разогретой электрической зажигалки, сделанной в форме россыпи угольков на медном блюде.

Макс, ты возишься днями напролет со своим самолетом, верно? И, даже если он развалится у тебя на глазах, ты возьмешься собирать его заново… Черт, мне неудобно лежать… Я из-за твоего стояка тоже сосредоточиться не могу.

Да я слушаю.

Ладно. Так вот, ты одержим этим самолетом, ты вкладываешь в него пропасть денег и гробишь кучу времени. Для меня он никчемная железяка, а для тебя — смысл твоей жизни. И если бы тебе был позарез нужен кеторазамин, ты бы думал приблизительно так: "я получу еще время и заставлю эту штуку летать". А я, когда этот парень предложил мне эти деньги, в первую очередь подумал о том, что ни хрена этому не рад. Потому что у меня нет такой мысли. Мысли о том, что мне нужно. Я получу еще время и… И что? И получу возможность пить дальше?

Можешь не пить, — сказал Макс, перехватывая из его рук бутылку.

Подожди. Или получу возможность снова и снова просыпаться черт те где, и знать, что первым делом необходимо посмотреть на датчик? Получу возможность снова натыкаться на тех, кому позарез необходимо меня трахнуть? Что еще? Когда для военных разрабатывался этот механизм самоликвидации, установка была на то, что солдат должен был, выполнив свою миссию, погибнуть по невыясненным обстоятельствам. Чтобы его нельзя было взять в плен и выпытать из него нужные сведения и так далее. Но ключевая фраза здесь "выполнив миссию". Когда эта дрянь вышла из-под контроля и расползлась на остальных людей, нас стали учить жить по-другому. Предельно экономно, предельно собранно, поставив перед собой цель, добиться ее и умереть в срок. Даже если эта цель — стать помощником бармена в какой-нибудь забегаловке. Но у меня нет даже такой.

Макс наклонился, провел губами по влажным губам Арина, положил ладонь на его шею, стирая с кожи легкие прозрачные капельки воды.

Арин откликнулся на поцелуй, коснулся языком полоски зататуированной кожи, перевел дыхание, продолжил:

Сам понимаешь, я не был рассчитан на нормальную жизнь. И, несмотря на то, что я уже четыре года, как не питомец, понять, что такое жизнь и чем в ней надо заниматься, я так и не смог.

Сколько тебе?

Семнадцать. Вроде бы.

Я тоже не уверен…

Тогда вопрос — а стоит ли мне ее продолжать?

И это все?

Нет, — признался Арин, — Не все. Еще меня просто взбесил этот самоуверенный кретин. Уж не знаю, почему он привязался именно ко мне, но я так и не понял, почему он выложил такую сумму. Это парадоксально. Он ничего обо мне не знал…

Не должен был знать. А когда я вижу эти самодовольные морды, уверенные в том, что за их наличку ты обязан им отдать и тело, и душу, и сдохнуть по их приказу, а потом по их приказу же и ожить… Когда я вот это вижу, мне хочется эти их деньги им в задницу запихать.

То есть, ты еще с ним гуманно поступил.

Я говорил ему, что меня это предложение не интересует. Говорил и был достаточно убедителен. Так что, это его проблемы. Не надо было со мной связываться.

А почему ты отказывался?

Арин затушил окурок, провел мокрыми ладонями по лицу, отводя со лба растрепавшиеся волосы:

Во-первых, мне не нужны деньги. Если будет нужно, я найду. А на сигареты и еду мне всегда хватит. Во-вторых, этот парень не похож на педика. Он смахивает на военного, решившего под конец жизни попробовать все, до чего позволено дотянуться. Или на мента. Одно из двух. И те, и другие — наихреновейший вариант, сам знаешь. Опасно. Опасно и не стоит того… Поэтому я отказывался. И вообще, я не люблю к этому возвращаться. Все-таки, надеюсь, что когда-нибудь это все кончится. Меня пару раз ловили и отправляли в училище. Да ты знаешь.