Евгения Белякова - Трава на бетоне

Девушка тоже рассмеялась:

А я еще не спрашивала тебя, почему ты закрываешь шею, а, хорошенький мой?

Забудь о моей шее и закрой рот, — посоветовал Арин, дотронувшись рукой до плотной ткани водолазки, плотно прилегающей к коже, стянутой тонкими кожаными ремнями. — И вообще… — он поднялся, залпом выпил последний стакан, поморщился, оттолкнул ногой стул, дернул вверх молнию плаща, — спасибо, конечно, но хреновое вы на меня впечатление производите, ребята. Пока.

Он развернулся, столкнувшись в проходе с крутобедрой официанткой, отпихнул ее обеими руками и, закуривая на ходу, вышел из бара.

Странный какой-то, — пожала плечами Шейла, — мог бы просто отшутиться.

Ты просто, сама не зная, попала в точку, — проворчал Меченый, сгребая веснушчатой лапой ее тонкое тело, — Арин — недешевая игрушка, но не любит об этом распространяться.

Недешевая игрушка, говоришь, — раздался рядом незнакомый голос, и из желтых отсветов вынырнула стройная фигура молодого парня — высокого, с коротким стальным ежиком волос и серыми, непроницаемыми, спокойными глазами.

А вот и педофил, — хихикнула Шейла. — Привет, педофил.

Она залилась смехом, но внезапно умолкла, увидев, как выложил он на стол небольшой прозрачный пакетик с россыпью разноцветных таблеток, вытянулась вся, поджав задрожавшие губы:

Ты только посмотри… — задохнувшись, прошептала она, — нет, ты только посмотри на это…

Бесплатно, — сказал парень, садясь на свободный стул. — Продадите втридорога или жрите сами — это не мое дело.

Руки девушки, усыпанные крупными блестками, сами потянулись к пакетику, но Меченый отвел ее ладони:

Тебе что нужно? — сонно спросил он, зашторивая выпуклые глаза мокро-красными, вывернутыми веками.

Вместо ответа парень вслед за таблетками выложил на стол свой датчик:

Глянь на это. Когда видишь такие цифры — понимаешь, что пришла пора воплотить в жизнь кое-какие фантазии, как ты думаешь?

В Тупиках полно смазливых малолеток, которые за такой пакетик будут валяться перед тобой с раздвинутыми ногами круглые сутки, пока ты не сдохнешь, — ответил Меченый.

Ты видишь разницу между "смазливым малолеткой" и "недешевой игрушкой"? — спросил парень. — Я — вижу. Но, если тебе есть, что о нем рассказать такого, что могло бы меня переубедить, я выслушаю. И, может, добавлю еще немного. С чего это он так высоко себя ценит?

Кеторазамин, — после недолгого раздумья, ответил Меченый, — у Арина очень активен процесс самоликвидации. Для детей с такими же показателями и сроками жизни создана специальная государственная программа: ускоренное обучение в училище и неплохая работа, плюс три положенных дозы кеторазамина за счет бюджета. Его два раза отправляли в училище, но он сбегал и возвращался назад.

Если его поймают еще раз, ему светит колония для бездействующих. Там кеторазамин не положен. Не знаю, почему он не хочет пойти простым путем, но знаю, что ценит он себя дорого не просто так. Черт знает, откуда он вообще взялся и где жил раньше, но характер у него еще тот — он разборчив и, можно сказать, выбирает сам… Получает деньги, конечно. Судя по тому, что он вечно на мели, ему просто хочется жить, и деньги он скидывает на счета очередников на инъекцию. Ему делали одну — это мне известно. И явно не за государственный счет, уж не знаю, кто и за что его так оценил.

Я знаю! — вдруг сказала Шейла, — я знаю, почему он может брать большие суммы. У него шея закрыта. Знаешь, что это значит?

Заткнись, — оборвал ее Меченый, — я все уже рассказал.

Да ну? — проговорил парень, — все ли? Я, например, не пойму, почему его нельзя просто прижать к стенке и трахнуть без всяких денег.

Попробуй, — качнул головой Меченый, взвешивая на ладони пакетик с таблетками, — не ты один такой умный. Говорю же, парнишка с характером.

А что там было про психа сказано?

Про психа… Было пару раз — рассказывал он байки о каком-то сумасшедшем.

Перепивал. Не может быть, чтобы кто-то из людей сдвинулся: слишком уж хорошо нас обрабатывают, когда выдают датчики. А это тебе зачем?

Удивительно просто.

Да, удивительно… Такого не бывает. Все? Больше нет вопросов?

Есть, — сказал парень, задумчиво водя кончиками пальцев по вытатуированному на виске скорпиону, — где его искать?

Везде, — помолчав ответил Меченый, — но, вероятней всего, он в аэропорте. В ангарах. Хозяин ангаров, хоть и сутенер еще тот, но с Арином в дружеских отношениях, и никогда не пытался наложить на него лапу. Не знаю, почему.

Ага, — парень поднялся, кивнул коротко стриженой головой, кинул на стол еще один пакетик и остановился, услышав сказанные ему вслед слова:

Если бы не кеторазамин и не его датчик, я бы тебе хрен что рассказал, несмотря на эту наркоту. Но пацану нужны деньги. Ему осталось совсем мало.

Макс, он не будет летать, — пиная шнурованным ботинком мятый стальной бок самолета, сказал Арин. — Ты его даже на шасси поставить не можешь.

Будет, — ответил Макс, — отойди от него, придурок.

Действительно, — согласился Арин, отходя, — а то еще развалится.

Заткнись.

Макс, невысокий, неприметный из-за расписанной татуировками под камуфляж кожи, широкоплечий, напоминал бравых солдат с довоенных агитационных плакатов — тех солдат, из которых домой не вернулся ни один, но зато благодаря которым, в сексбизнесе небывало возрос спрос на этот типаж.

Арин присел на корточки, достал из кармана плаща смятую пачку сигарет, щелкнул зажигалкой.

Ты в своем уме? — зашипел Макс, — тут везде керосин.

Я курить хочу, — ответил Арин. — Два раза все равно не сдохнешь.

Не хочу я так дохнуть.

А я ждать не хочу.

Макс внимательно посмотрел в безразличные карие глаза, отложил в сторону ключ, вытер руки куском старой тряпки:

Пошли лучше на улицу.

Пошли.

Они вышли из ангара наружу: под серое, расколотое пополам лопнувшим куполом, бумажное небо, на раскрошившийся бетон, залитый густыми, полустертыми пятнами битума.

Арин присел на корточки, отвел рукой качнувшийся датчик, поднес сигарету к губам, глядя на бескрайние ровные полотнища взлетно-посадочных полос бывшего аэродрома:

Ты все деньги на это тратишь?

С деньгами у меня проблем нет, — откликнулся Макс, — ты же знаешь, насколько это прибыльно. Бывают, конечно, неприятности. У меня недавно парнишка сдох — так я так и не понял, то ли его убили, то ли ему датчик последнее отщелкал.

Ты что, не знаешь, у кого сколько времени осталось? — спросил Арин, туша окурок о металлическую вставку на ботинке. — Дурак совсем? Если так дело дальше пойдет, если кто узнает, что ты за этим не следишь, твоих пацанов целенаправленно будут убивать, а ты размышлять: сам он помер или ему помогли? Да и вообще… Я бы на твоем месте брал бы им кеторазамин. Жалко же.