Drew and Ishtar - МЕТРО. Предыстория

Мельников сочувственно кивнул, это напомнило ему и о его потере. Бритвин глубоко затянулся.

– В общем, полковник, ситуация у нас на букву «Х» и не подумай, что хорошая. Еды на два месяца, при рационе, обеспечивающем поддержание сил. Пока кое-что меняем в центре на еду – шмотки, например… Но и это не выход… А у нас же женщины, дети… без сил мы бандитов не удержим. А я ведь не боевой офицер, я в Конторе-то программером работал… Мало чего кроме своих компутеров и знаю-то… Правда, в милицейской базе порылся, кое-чего про тебя узнал, да и человечек там один, из курсантов твоих, подсказал…

– Я так и думал, что кто-то у меня тебе свистнул, когда Маша одна уехала…

– Ну вот мне и пришел в голову мой дурацкий план, чтобы получить от вас достаточное количество снаряжения для обеспечения относительно дальнего поиска – по окрестным магазинам, а то и до «Ашана»… Это позволило бы нам продержаться еще… А там, глядишь, с Комитетом бы договорились…

– Не по-людски ты поступил, Петр… не по-людски. Но что сделано, то сделано. Потом сочтемся. Нам бы теперь только Машу найти…

Маша уперлась головой в запертый гермозатвор с грубо нарисованными на нем черепом и костями. Тупик. Тупик. Тупик… С того момента, как она закончила кормить Дениску, сидя на железном мостике, она помнила происходящее с трудом, все вокруг как бы плыло в тумане, сливаясь одно с другим. Ходьба по тускло освещенным тоннелям, какие-то станции, тени, голоса… Главное, никто не обращает внимания на бредущую по путям одинокую стройную фигурку, укутавшуюся с головой в оделяло. Наверное, у нее начался жар, колотил озноб, в глазах расплывались круги… А теперь – тупик. Конец надежды.

Сил бороться уже не было, Маша опустилась на пол и тихо заплакала. Дениска спал, он еще не знал ее забот… и, наверное, уже никогда не узнает… Темные круги снова поплыли в глазах… Вдруг – яркая вспышка света – и голос Лехи, ее Лехи: «Маша!».

«Какой хороший конец… Вот и все…» – подумала она и медленно завалилась на бок.

Настойчивый голос звал ее из спасительного небытия – «Маша, Маша!». Яркий свет в конце тоннеля бил в глаза… В глаза? Разве у нее есть еще глаза? Нет, лучше назад, во тьму – там тихо и уютно, нет раздражающих звуков, света…

– Маша, Маша!

Сознание вернулось рывком. Свет мощной лампы над головой… Белые кафельные стены. Люди в зеленых халатах, блестящие инструменты…

– Маша, Маша!

Знакомый голос… Леха? Маша хотела откликнуться, но пересохшее горло издало только нечленораздельный хрип.

– Она приходит в себя. Показатели вроде бы в норме – с учетом ее состояния… Теперь необходим покой…

Яркий свет погас, потолок куда-то поплыл, заветрелся. Небольшая тряска, потолок резко поднялся, промелькнули колонны, опять немного качнуло и теперь поток стал низким и темно-зеленым.

– Маш, ну ты как? – опять голос Лехи.

– Я жива? Где Дениска? – неразборчивый клекот из горла.

– Да, жива. Дениска тут, его кормят, все в порядке. Доктор сказал, что ты поправишься, что если бы ты к нему обратилась недели две-три назад, то совсем не было бы ничего страшного…

Мельников и Бритвин стояли на платформе «Серпуховской». Бритвин – со слезами благодарности на глазах, Мельников – с улыбкой. На путях стоял мотовоз, загруженный оружием и снаряжением. В клетках повизгивал десяток свиней. На грузе сидели несколько тяжеловооруженных бойцов, в кабине мотовоза стоял готовый к бою пулемет.

– Ну что, Петр Иванович, в добрый путь… Пути на «Октябрьской» починили, дополнительная охрана ждет тебя там же. Если все же надумаешь насчет эвакуации – дай только знать, выведем, даст Бог – без потерь.

– Спасибо, полковник. Может, и обойдется, продержимся.

– Ну, сам большой, думай. Если что – звони или приезжай. И все-таки… извини… помнишь, я говорил «потом сочтемся»?

– Помню…

– Тогда не обижайся… – сказал Мельников и с размаху врезал Бритвину промеж глаз. Тот сел на пол, очумело мотая головой, потом поднялся…

– Ну что, теперь в расчете? – спросил он.

– Думаю, да.

Бритвин подошел к Мельнику и крепко, по-медвежьи обнял его.

– Там, где я должен был найти врага, я нашел друга. Спасибо за урок, полковник. Удачи!

– «Стикс», «Кобра», Тим! Зайдите ко мне! – раздался в динамиках голос Мельникова.

Тим вошел в комнату полковника последним и прикрыл за собой дверь. Остальные сидели на топчане, выжидательно глядя на командира. Здесь же был Хантер.

– В общем так, парни. Хантер остается здесь за старшего. Снаряжение по номеру два, плюс дополнительный боекомплект. Идем на поиск на «Семеновскую». Они вроде как потеряли двух своих сталкеров – те должны были вернуться три часа назад. У ребят нет связи, снаряга тоже так себе – самоучки, короче.

– Ну вот, у них самодеятельность, а мы – дерьмо разгребай… – проворчал «Кобра».

– А твои предложения? Попросил нас помочь им Комитет, кстати. И ты не забывай – у нас пока еще только один выпуск был, шесть человек… Так что самодеятельность есть и будет… кушать-то всем хоца…

– Да ладно, я ведь так…

– А не надо «так». Короче, как обычно – через 15 минут выходим.

Влажный затхлый воздух тоннеля заполнял легкие, негромкий топот обутых в кроссовки ног, свет налобных фонариков… Свет в перегонах здесь не почти горел – берегли лампочки, начал ощущаться недостаток таких элементарных вещей. Электричества-то хватало, но лампы долго не жили, одной-двух капель конденсата, упавшего со свода тоннеля или козырька лампы было достаточно, чтобы лампа вышла из строя.

Поприветствовав на бегу вооруженные дробовиками патрули около «Павелецкой» и «Таганской» («Н-да, на что эти хлопцы рассчитывают при нападении – непонятно» – подумалось Мельникову), сталкеры двигались по тоннелю к «Курской». Раздавшийся впереди негромкий шорох заставил Мельникова насторожиться. Подав рукой сигнал остановиться, он сдвинул рычаг предохранителя у автомата и включил мощный фонарь, висевший на груди. Луч высветил поворот тоннеля и неясный светлый силуэт около стены. Человек поднял руку к глазам:

– Только не стреляйте!

Женщина? Одна в тоннеле? Не выключая фонаря, полковник подошел поближе, заодно убедившись, что за поворотом никого больше нет. Женщина была одета в невероятную светлую мохеровую кофту, на ногах – рваные треники и кирзачи, голова укутана теплым красным платком. При этом она выглядела очень молодо, скорее, это была девчонка лет 15 на вид.

– А почему вы решили, что мы будем стрелять? – поинтересовался Мельников.

– Я не сделала ничего плохого… просто очень боюсь…

– А чего ж тогда тебя в тоннель понесло, раз боишься? – осведомился «Стикс».