Виктор Бурцев - Алмазные нервы

Я с некоторым опасением приложил трубку к уху.

– Добрый день, уважаемый Артем, – донесся из трубки ровный голос Тройки. – Позвольте узнать, как ваше здоровье? Не болит ли голова?

Погода не удручает ли? Не подхватили ли, случаем, инфлюэнцию?

– Кого? – Мартин посмотрел на меня заинтересованно, видимо, я имел крайне удивленный вид.

– Инфлюэнцию? А диарея не мучает?

– Кто?

– Дрисня!!! Понос!! Медвежья болезнь! Твою дивизию! Какая падла сожрала мою колбаску?! Ты хоть знаешь, козел, сколько ей было лет?!

– Лет? – Мне стало нехорошо.

– Лет! Мне наплевать на твой желудок, но я хочу есть! А кроме кем-то недохаванных огурчиков у меня ничего нет! И куда вы смотались, позвольте спросить?

– Мы по делу…

– Какому делу? Какому делу?!

– Ну… – Я вдруг понял, что и сам не знаю, по какому делу мы едем. Костя сказал, мы поехали. Это обстоятельство меня неприятно удивило, хотя я оценил Костины организаторские способности. Я посмотрел на Таманского:

– По какому делу мы едем?

– По важному, – ответил Костя.

– Пошли его в задницу, – проорал в трубку Тройка, который все слышал, телефон Таманского имел вполне приличные микрофоны.

– Пошел ты в задницу, – обратился я к Косте.

Тот возвел глаза куда-то под потолок, и на лице у него появилось страдальческое выражение. Я понимал, что он не желает откровенничать при киберах, но по поводу их дальнейшей судьбы у меня были особые планы, и количество информации, которым они могли завладеть, меня не интересовало.

– К одному из твоих начальников. Как мне кажется, он хотел тебя видеть.

– Ага, – вдумчиво ответил я и затем проговорил в трубку: – Мы ко мне на работу.

– А потом?

– А потом? – Я снова посмотрел на Таманского.

– А потом еще… в одно место. Пошли его в задницу.

– Сам пошел, – угрюмо отозвался Тройка. – В промежутке заскочите еще кое-куда. На проспекте Парламентариев есть такая развалюха. Дом 238. Зайдешь только ты, один. Скажешь, что к Антону. Там дальше будешь по коридорам всяким ходить и все такое, короче, когда встретишь Антона, скажи, что Илье нужна команда. И Илья на второй точке. Он знает. Скажешь, что пора уже дрын выдирать. Караул устал. Понял?

– Понял, а кто такой Илья?

– Я Илья, понял?

– Понял…

– И на обратном пути жрачки купите, я есть хочу!!!

– На какие бабки?

– На любые. Я тебе их потом, один хрен, верну.

– Тоже понял. Пока.

Я отдал трубку Косте. Тот принял ее и с пониманием посмотрел на меня.

– Коктейль Мошкина. Есть хочет?

– Я бы сказал, страстно желает. Слушай, тут в одно…

Тут меня перебил Крот:

– Приехали почти. Где выгружаться будем? Таманский посмотрел на меня.

Я, перегнувшись через передние сиденья и плечо Грифона, посмотрел на огромное здание, нависающее над улицей.

– Рули во двор.

Крот остался внизу. Грифон, который производил впечатление кибера немногословного и вообще находящегося под действием наркотиков, поднялся с нами на лифте, где и остался, блокируя двери и старательно строя из себя механика. Коридоры двадцать пятого этажа были пусты. Суббота. Утро. Все приличные граждане, а в таких домах живут только приличные граждане, еще спят.

Я оставил Костю с Мартином за поворотом коридора, в нескольких шагах от двери в квартиру Стройгуева. В воздухе витало спокойствие, сонное и медлительное, оно сочилось из-за плотно пригнанных дверей, из швов обшивки… Не хотелось шуметь.

Звонок в квартиру Владимира Федоровича был мелодичным и звонить в него долго было истинным удовольствием.

Дверь открылась не сразу, но быстро. Не знаю, ждал начальник отдела безопасности такого визита или нет, но вид у него был не слишком удивленный. Не в пример тому виду, который он заимел через несколько секунд, когда я прижал его к стенке «береттой» и в открытую дверь ввалились еще двое. Один из них рванул в глубь квартиры, распахивая двери и застыв возле одной, видимо двери спальни.

У Владимира Федоровича была жена, которая мирно спала, и дети, которых сегодня дома не было. Это было к лучшему.

Еще у господина Стройгуева был замечательный кабинет, обшитый деревом. Там было тихо, но что-то мешало разговору. Вероятно, обилие звукозаписывающей аппаратуры за деревянными панелями. Поэтому я посадил Владимира Федоровича на кухне. Таманский находился неподалеку, возле спальни, где мирно спала супруга. Мартин что-то вытворял с системой безопасности квартиры, что-то прокручивал на пленке, что-то стирал.

– Итак, Владимир Федорович, вы, кажется, хотели меня видеть?

Стройгуев сидел на стуле посреди кухни и совершенно спокойно смотрел на меня как-то рассеянно. Не нравился мне этот взгляд, поэтому я держал своего бывшего начальника на прицеле.

– Не паясничайте, Артем. Чего вы хотите?

– Да в общем-то ничего такого. Мне не нужны ваши деньги, не нужна даже ваша жизнь, страшные тайны Министерства иностранных дел мне тоже не нужны. Нужны только ваши ответы на несколько вопросов. И заметьте, меня не интересует ваше мнение по поводу того, что я нарушаю закон, угрожаю вашей жизни и вообще веду себя непочтительно. Поэтому не утруждайте себя чтением моралей. Я уже не нахожусь в вашем подчинении и за последнее время насмотрелся многого – несколько устал. Если вы собираетесь упорствовать, проявлять несгибаемое мужество, то знайте, что идеи допроса третьей степени с пристрастием меня не пугают. Это понятно?

– Понятно. Но я не понимаю, почему вы пришли ко мне.

– О, это очень просто. Именно ваши сраные особисты дали толчок моим основательно забытым криминальным склонностям. Я, знаете ли, существо свободолюбивое, и мне не нравится, когда мне присылают на дом ребят из особого отдела. Вы сделали первый ход без объяснения причин, теперь моя очередь.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Владимир Федорович, давайте не будем уходить от сути вопроса. Что вам было от меня нужно?

– Только вернуть вас на рабочее место, переговорить с вами…

– Вернуть на рабочее место?! На рабочее место, Владимир Федорович, с боевиками не возвращают!!! Я очень серьезно спрашиваю. У меня, к сожалению, мало времени.

– Я вам уже ответил. Мне вы были нужны на рабочем месте.

– Зачем?

По лицу начальника отдела безопасности я понял, что на этот вопрос он отвечать не будет.

– К сожалению, у меня нет сыворотки правды с собой, поэтому просто отвечайте на вопрос. Он молчал.

– Ничего личного, – сказал я и ударил его носком ботинка под коленную чашечку.

Он охнул и свалился со стула. Морщась от того, что мне приходится это делать, я несильно пнул его подошвой в ухо. Затем наступил на пальцы руки. Под ботинком хрустнуло, и Стройгуев зарычал.

– Владимир Федорович, вы ведь незлобивый человек. И я думаю, что это просто не ваша тайна.