Виктор Бурцев - Алмазные нервы

Ояма прикрыл глаза и продолжал ласкать кота, перебирая короткую шерстку пятнистыми пальцами. Я теребил торчавшую из плаща нитку, а Мартин откровенно озирался, видимо просчитывая возможные варианты отступления в случае драки. Сэйтё появился бесшумно, буквально возник у меня за плечом. Сегодня молодой японец был облачен в темно-коричневый костюм и ослепительно голубую рубашку, кажется, от Нидзанга.

– Здравствуйте, – сказал он и сел в кресло рядом с Оямой. – Итак, у вас есть информация. Я полагаю, это достаточно важная информация, иначе вы не прибыли бы сюда, тем более в такой день.

– Разумеется, – наклонил я голову. – Правда, у нас не получилось с творцом НЕРвов, вы знаете, чем все кончилось.

Оба молчали. Знали, конечно.

– Далее мы собирались провести встречу, так сказать, на высшем уровне, но вмешались… м-м-м… обстоятельства.

– Мы знаем и об этом, в связи с чем выражаем соболезнование, – сказал Сэйтё. – Тем не менее господин Шептун не погиб, и это главное. Все достигнутые договоренности остаются в силе. Но что же дальше?

– А дальше я могу дать вам план штаб-квартиры якудза. Сейчас наиболее подходящее время для решительных действий, не так ли?

– Так, – согласился Ояма. – И все-таки вы нас еще не убедили.

– Я и не собираюсь вас убеждать, господин Ояма. Вы – мудрый человек и сами понимаете, что другого подобного случая не будет. На нашей стороне – подмосковная группировка, на нашей стороне – Независимые Черные. На нашей стороне – Шептун, который, несмотря ни на что, остается значительной силой. Неужели вы способны отказаться?

– Я – нет, – покачал головой старик и сбросил кота с колен. Тот грациозно соскочил на пол, потянулся, мяукнул и забрался в свободное кресло. – Но что скажет Сэйтё-сан?

– Я – за, Ояма-сан. – Молодой японец встал, более ничего не объясняя. – Хорошо, господин Таманский. Мы согласны помочь вам. План у вас с собой?

– С собой. – Я подал ему копию дискеты, которую Сэйтё положил во внутренний карман пиджака.

– Что ж, ваша цена – место Тодзи, – произнес Ояма, не открывая глаз. – И не забудьте об этом. А что делать с НЕРвами, будем решать вместе. Сообразно участию каждого в деле, господин Таманский.

Когда Мартин и Таманский укатили, я остался сидеть у телевизора, стараясь разобраться в своих чувствах. Потому что именно в них наблюдался довольно неприятный сумбур, разброд и брожение.

Я перестал питать надежду разобраться в происходящем вокруг меня, поэтому теперь все силы сосредоточил на том, чтобы навести хотя бы приблизительный и общий порядок внутри.

И согласно советам популярных психологов я задался вопросом: «Что меня беспокоит?» И, что самое удивительное, получил на него довольно четкий и быстрый ответ. Меня беспокоит свое собственное душевное равновесие и собственная реакция на происходящее вокруг.

Дело в том, что я не впал в панику, как большинство обывателей, сидящих по квартирам в слепом ожидании окончания заварухи, я не впал в полубесконтрольное профессиональное оживление, как, например, Таманский, которому просто не терпелось посмотреть на все своими глазами, я и не пришел в состояние сосредоточенной решимости, готовности к любым действиям, как, например, Костя-боевик и вся его команда. И, что самое неприятное, я совершенно не переживал, как Тройка, за тех людей, которые забрасывали своих-других-таких же гранатами, выжигающими нервную систему, поливали улицы с верхних этажей самодельным напалмом, стреляли, убивали. Я не переживал. Совсем. Словно это был не мой народ, не моя страна, не мое… Все не мое. Словно есть я и есть страна. Отдельно от меня. Именно это и тревожило меня в первую очередь.

Глядя на экран, я попытался вызвать в себе сочувствие к убитым… Не получилось. Попробовал проникнуться презрением к политикам, которые все это допустили. Не вышло. Попытался вызвать в себе злобу к киберам… Даже эта привычная мысль не прошла. Я попытался ужаснуться творящемуся хаосу. И вдруг понял, что я пуст. Как старый орех. Во мне не осталось ничего. От этой мысли меня начало легко-легко трясти.

Я ощутил легкие позывы к рвоте, и невыносимо захотелось плакать.

Оказывается, я стал черствым, как корка хлеба, которая пролежала на столе многие недели. Стал невосприимчив к внешним раздражителям, горестям чужих людей, их проблемам… И сейчас мне страшно только от того, что это случилось со мной.

Как же так? Почему?

Моя память, как в замедленном кино, начала прокручивать передо мной события прошлых дней. Все смотрелось под каким-то другим углом, с той точки знания, с позиций того опыта, которого я набрался за эти дни. Какие-то шестеренки закрутились во мне, протаскивая пленку с моими воспоминаниями через сознание… Эти шестеренки щелкали, потрескивали, словно продираясь сквозь паутину. Меня бросало то в жар, то в холод. Голова становилась то похмельно тяжелой, то немыслимо легкой. События странно перемешались, потеряли свою хронологическую последовательность, а взамен обрели какую-то другую систему, другой порядок, понять который не смог бы никто.

Я вздрогнул. Я очнулся. Кто-то внутри крикнул: «Стоп!» И машина, крутившая ленту моей жизни, остановилась. Я подошел к Тройке.

– Слушай, старик…

– А! – Тройка встрепенулся. – Ты чего? На тебе лица нет.

– Да? Возможно… У меня тут проблемы. Ты…

– Чего? Поплохело? – Тройка поднялся с пола и взял меня под руку, (Неужели я действительно так плохо выглядел?)

– Ну не совсем… В общем… Ты не удивляйся, у тебя что-нибудь есть? В смысле дурь какая-нибудь?

– Не понял. Ты ж вроде не ширялся…

– И не собираюсь начинать. Мне… Мне бы в себе поковыряться. Знаешь, без напряжения так… Чтобы со стороны взглянуть и… Ну ты должен знать больше моего в этих делах. Я не в плане кайф получить, я просто сейчас если не расслаблюсь, то погорю. Пробки придется выворачивать. А я когда с катушек скатываюсь, я не в себе становлюсь… Ну… Ну есть у тебя что-нибудь?!!

– Угу… – Тройка оценивающе на меня посмотрел. – Наполняй ванну. Есть у меня тут кое-что.

– А ванну зачем? – Я подумал, не впал ли Тройка в очередное «шутливое» настроение.

– Ванну… Помоешься. А то запылился… Да и втыкает эта штучка именно в воде хорошо. В теплой. Горячей особенно не надо. Давай. Я с тобой посижу, за этой штукой пригляд нужен.

Тройка вошел в ванну, когда я уже лежал по самые уши в воде. Было очень приятно, но то состояние, которое погнало меня за наркотиками, не прошло. Тройка на всякий случай спросил:

– Ты точно этого хочешь?

– Да. Я, может быть, даже не хочу, просто надо. Чувствую.

– Ну, как знаешь… Это смесь. Тут психоделики, галлюциногены и что-то типа релаксина. Действительно релаксина, а не той бурды, которую продают на каждом углу.