Александр Тюрин - Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

Вдох, вспышка, толчок и движение. Как будто скользишь или же напротив продираешься, преодолевая сопротивление; в любом случае стенки канала давят на тебя, хотят схлопнуться, и приходится раздвигать их. Покуда хватает силы. Она тоже вливалась в него — на вдохе будто заноза вонзалась в самую сердцевинку, да еще заодно и током шарахало. Все пути пока что были болезненными.

Что касается сегментов, то одни из них казались твердыми, как будто каменными и вдобавок многоплоскостными. Плоскости-поверхности пересекались и соединялись совершенно невероятным образом, нисколько не мешая друг другу. При попадании на какую-нибудь из поверхностей тело отражалось подобно лучу, упавшему на зеркало. Впрочем, являлось ли это телом? Василий не ломал кости при жестких соударениях и не набивал шишки, хотя испытывал массу неприятных ощущений. В том числе чувство жесткого контакта, сотрясение, не имеющее конкретной привязки к членам и органам. Само сознание стало страдающим веществом, оно растягивалось, расщеплялось, раздваивалось и какое-то время чисто шизофренически не могло собраться воедино.

Другие сегменты были мягкими, упругими, словно водянистыми. Состояли они, казалось, из живой плоти. Тело в них тормозило, как будто даже растворялось, утопало, переваривалось, а потом выбрасывалось назад — так желудок извергает вредную пищу. «Растворение» опять-таки не вело к потере членов и органов, но душа просто изнывала от потери четкости, смешения всех мыслей и ощущений.

Теперь можно было драться без оружия — реализовалась извечная мечта каратистов-ушуистов об энергетических ударах. Руки и ноги обладали твердой и резкой поражающей силой, грудь и спина — толчковой и упругой. Пожалуйста, и врезать, и уронить. Надо только решиться.

Имейся зрители у этого «спектакля», они бы увидели, что два человека появляются и исчезают в разных местах подвала. При этом и вращаются, как юла, и падают плашмя, словно сковородки, и делают «бочки» с «иммельманами», как истребители, и «двойные тулупы», словно фигуристы, и медленно плывут, что твоя рыба, и взмывают, будто птицы. При этом один человек как бы преследует другого и пытается до него дотянутся.

Зрители бы видели, что разные части тела у этих шибко подвижных людей то растягиваются, то укорачиваются, иногда расплываются или утончаются.

Вот бородатый крепкий мужчина своим кулаком размером с искусственный спутник пытается приголубить тощего субъекта по хлипкой спине. Но тощий субъект тут же изгибается и срывается с места словно шпилька, выброшенная рогаткой.

Внушительный мужчина стремится следом, вот он исчезает и появляется снова, но почему-то вращается сразу вокруг двух осей. Мимо проносится тощий субъект, его положение немногим лучше. Он сучит ногами и машет руками, как будто это может сделать его полет управляемым. Неожиданно ноги его укорачиваются, а руки вытягиваются. В результате, прежде чем замерцать и исчезнуть, он поражает атлета в бок. При том последней исчезает тощая рука, она, наверное, с секунду летит совершенно одна, как палка, брошенная в воздух.

Противоборствующие бойцы меняют свои относительные размеры, то тощий субъект становится мухой, витающей около зубов противника, то крепкий мужчина делается размером не больше шмеля и норовить ужалить врага в нос.

Но никакие зрители не знали бы, что Василий подметил уже некоторую симметрию «твердых» и «мягких» сегментов пространства. Он ринулся по ним, словно по уступам, в какую-то неведомую даль. Затем резко замер в мягком сегменте, надеясь, что преследователь просвистит дальше — себе на погибель.

Но Саид тоже затормозил, хотя и завращался при этом, затем аккуратно стал выбираться со скользкого участка в соседнем твердом сегменте. Василий собрался было дотянуться до преследователя и отвесить роковой удар, но чтото подсказало ему: нельзя. Отдача бросит его обратно по скользкому каналу и утопит в слюнявой гуще.

И тогда В.С. Рютин изобразил взволнованность и полное неумение, он так и заколебался на одном месте, однако нащупал уже жилку покрепче, с которой можно было отпрыгнуть. А Саид подумал о Василии, как совершенно затравленной добыче. Но в действительности, она оперативно отскочила именно в тот момент, когда охотник рванулся к ней изо всех могучих сил. Этого мягкий сегмент не выдержал. Василий успел убраться из него, а вот Саид с разгона вошел в «кисель» и потонул в нем бесследно. От страшного вопля напоследок содрогнулись все пространства.

«И чего это я его утопил? Он мне даже слова плохого не сказал.Василий Самуилович победно хохотнул, но быстро остыл и поправился.Привидится же такая чертовщина. Похоже, наширяли меня психоделиками те двое, Саид и мудила Денис. А у меня и так мозги ослабленные из-за экстраморфина. Паразиты. Хотя порой глюки были забавными. Но самое главное: то, что я был прикован к трубе — полная неправда и фуфло.»

И вс" же, хотя психика пыталась скомпенсировать чудеса и диковины каким-нибудь скучным прозаическим объяснением, было ясно, что без чрезвычайных происшествий не обошлось.

Василий находился в том же самом подвальном помещении, но сейчас его густо заволокли туман и дым. Посредине подвала искрил массивный аппарат, и было непонятно, работает ли он еще; по крайней мере от камня, лежащего на подставке, все-таки исходила слегка заметная сетка каналов. Зато активно трудилась система пожаротушения, ее розетки на потолке живо испускали струйки какой-то ядовитой химической гадости. Стена треснула, и щель была достаточной, чтобы распрощаться с подвалом и выйти прямиком во двор дома. На одной руке остался браслет от наручников и даже кусок цепи. На полу валялась сорванная с кронштейна видеокамера. Василий понял, что только раз в жизни появляются такие прекрасные дырки в толстых стенах.

«Авария что ли какая-то приключилась.»

Он сделал шаг и почувствовал, как сложно ему сейчас сориентироваться в пространстве, и воспринимать самого себя. И руки, и ноги были, как ему мнилось, странной длины и казались не очень связанными с телом. И руки, и ноги, и тело, и обстановка подвала будто кружились вокруг его головы по своим орбитам на манер спутников.

«Отравление токсическим парами. И это вдобавок к моей „полосатой“ болезни, к моей наркомании.»— объяснил сам себе Василий Самуилович и не забыл посетовать на свою загубленную жизнь. — Что завтра? Радиоактивный цезий в кармане трусов?"

Однако в глубине души Василий понадеялся, что происшествия все-таки в его пользу.

Аппарат еще раз напомнил о своем существовании, когда загорелся и развалился на куски. Посреди кострища лежал камень. Василий не смог удержаться и направился к нему, по дороге беря под контроль свое тело. Кроме того, он машинально подобрал и сунул в карман видеокамеру.