Александр Тюрин - Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

Клизмой не клизмой, а такой, как капитан Лялин, такого как старлей Рютин, всегда поломает. Или психически, или физически. Именно на этом власть держится, а не на каком-то мифическом «присвоении прибавочной стоимости».

Василия прохватила медвежья болезнь, но уже через час пара рослых солдатиков вынесла его чуть ли не с горшком из белокафельного убежища и швырнула с размаху в БТР. Может старший лейтенант и там бы попросился справить нужду, но тут вся разведгруппа пересела в вертолет.

Бойцы расселись вдоль бортов и стали точить лясы, крепкими руками машинально ощупывая затворы и магазины. Оружия у них хватало, а вот умаразума — нет. Как и Василий, они не знали задачи, однако не испытывали томления духа и позывов к дефекации.

Ночью вертушка высадила разведгруппу в горах, и группа шла до рассвета. Затем целый день просидела в щелях и расселинах. И снова ночной марш-бросок по сложно пересеченной местности — Василий маршировал в полуотключке, слыша только свое хриплое дыхание и цепляясь взглядом за уверенную спину капитана. Наверное, помогало и то ширево, которым его снабдил приятель-медик — иначе как уж хиляку-интеллигенту не сдохнуть на дистанции.

На каком-то привале капитан Лялин наконец признался, что их задача — отбить какую-то реликвию у боевиков, причем отнюдь не красное знамя полка. Затем он дал еще одну информацию к размышлению, когда скинул ненадолго куртку — Василий заметил татуировку у него на предплечье. Непонятный шаманский орнамент. Впрочем,угадывалось сходство с каким-то щитом азиатского типа.

Разведчики на странный характер боевого задания отреагировали нормально. Реликвия так реликвия. Василию захотелось поискать у бойцов панели управления на позвоночниках; этим «киберам» можно было поручить нападение даже на мусорный бачок.

Ребята из разведроты все были головорезами, так что их действия при столкновении с противником вполне предугадывались. Переводчик говорил, казалось, на всех южных языках. Кстати он шепнул по секрету, что у капитана сибирский говор. На Василии же лежало всякое оборудование, тепловизоры, лазерные дальномеры, закрытые каналы связи, устройства спутниковой ориентации, рация и, естественно, боди-компы, которые тогда назывались совершенно иначе. Шел 1991 год, и эти приборы были окутаны трехслойным ореолом тайны. Главной изюминкой боди-компов были, конечно, бинокулярные контактные мониторы, кратко бимоны. Они тогда занавешивали полморды на манер маски аквалангиста и вообще придавали инопланетный вид. Кроме того они накладывали на «живое» изображение местности тепловой рисунок, увеличенные фрагменты, измерительные знаки. Оставалось только пожалеть, что с такой штукой нельзя пойти на дискотеку.

В конце второго ночного перехода разведчики оказались на скалах, зависающих над каким-то горным аулом.

— Там, — махнул рукой капитан Лялин, — находится то, что нам нужно больше всего. Рютин, не оплошай, а то съем.

И разве не ясно, что в самом деле съест — хищника видно по ухмылке. Василий, унимая дрожь в руках, начал съемку местности инфравидеокамерой, перебираясь по узким скальным карнизам. Снимки укладывались в память боди-компа, чтобы в конце концов стать интегральным изображением объекта под названием «аул Очхой».

Успешно закончив свое дело, Василий морально несколько окреп и поинтересовался насчет так называемой реликвии:

— На что хоть ОНА похоже, товарищ командир? А то мы схватим, к примеру, ночной горшок вместо бутылки «ркацители».

Тон был шутливый, но получилось дерзковато:

— Именно я возьму ЕЕ, и больше никто, — жестко рубанул командир.Остальным ОНА не по зубам.

Зубастый наш капитан, зубастый. Да еще жилы веревками под кожей ходят.

— Но мы все не вечны, что особенно заметно при исполнении ответственных заданий, — стал спорить Василий, хотя чувствовал себя неуютно. — А если с вами что-нибудь случится?

— Тогда вы все возвращаетесь на базу.

И Василию тут пришло в голову, что если капитан отыщет свою секретную штуковину, то, не исключено, попробует вернуться на базу один, без дорогих боевых товарищей. Возможно такая мысль посетила и переводчика, который довольно неприязненно посматривал на своего командира. А тот — умный, хитрый, сильный зверь, да и только. И все чисто человеческое, всякое там хныканье, нытье, смятение сердца и томление духа — ему чуждо.

Командир, как обычно, решил пропустить дневное время, и уж потом активничать. Василий протиснулся в щель меж двух глыб, сжевал шоколадный батончик, начал подумывать о «наркомовской» дозе, которая могла избавить от мрачных размышлений на тему близкой геройской смерти, как вдруг на него уставился капитан Лялин. Смотрит своими ненормальными гляделками то ли расфокусированно, то ли насквозь, и молчит. Чтобы прервать затянувшуюся паузу, Василий справился:

— Товарищ капитан, а правда, что вы из Сибири?

— Это тебе наш толмач сообщил? Догадливый гад, — произнес капитан Лялин таким тоном, что Василий испугался за судьбу переводчика. — Да, из Сибири я, браток, привык со снежными бабами трахаться. Так вот, у нас есть один генерал, который может поставить верх тормашками твой Эльбрус. Боевой мужик, нестарый еще, но у него за плечами и Афган, и Ангола, и ОАР, и Вьетнам, и Чехословакия, и Венгрия. И никому он еще не просирал. А сколько раз он меня из дерьма вытаскивал! Но вот когда он служил на Кавказе, у него местные паскудники уволокли одну вещь. И сейчас ее надо вернуть.

— Вещь? — Василий с тревогой оглянулся, опасаясь, что еще кто-нибудь услышит. — Нашу группу послали на боевое задание, потому что у какого-то начальника свистнули ридикюль с пачкой сторублевок и упаковкой презервативов?

Сказал это Рютин и поежился, опять дерзковато получилось.

— Ничего, ничего, юмор я оценил. И не бойся, что нас кто-нибудь услышит, — капитан как-то по звериному улыбнулся-ощерился. — Один ты слышишь и никому, конечно, не передашь. Понимаешь, мой командир не псих какой-нибудь, у него голова Ньютона, а кулак… ну как у Рэмбо. Если генерал говорит, что это важно, значит, важно.

Василий пытался собрать свои мысли. Наконец появилось какое-то соображение.

— Магия, может быть?

— А мне пофиг. — беспечно отозвался капитан по этому поводу. — Если надо, значит надо.

Василий с огорчением подумал, что ЭТО требуется какому-то генералуминералу, ну может быть еще капитану-шизику, но отнюдь не разведгруппе, даже если там поголовно дуболомы. И песня у Лялина все та же: пятилетку за три года, собаку Лайку в космос, красный флаг на Луну, пятьдесят олимпийских побед на одну страну. Надо, понимаешь, надо, хоть под ногами кто-то хрустит и пищит, а задница — голая.

— Что же все-таки это, товарищ командир?