Александр Тюрин - Яйцо Чингисхана или Вася-василиск

Василий, конечно же, знал, какой нужен курс, но не представлял, коим образом придерживаться его в густом темном лесу.

Однако в некий отчаянный момент ночной странник заприметил как будто световую дорожку, проходящую между деревьев. Что-то призрачное, несущественное. Однако он решил следовать вдоль этой нити, посчитав ее за ариаднину. И он держался ее, пока не стало светать. А когда это произошло, то узрел воочию фантастический пейзаж. Обычный лес превратился во что-то кошмарное, инопланетное.

Деревья как будто реализовали свое право на более подвижную и безопасную жизнь.

На стволах и ветвях распускались необычайно крупные белесые почки. А потом они раскрывались и роняли на землю полупрозрачных личинок. Ну примерно так же неподвижные полипы отпочковывают движущихся туда-сюда медузок.

Ошарашенный Рютин вспомнил, что на той фене, которой ботают биологи, это называется «метагенезом».

Личинки деревьев катились по земле и даже подпрыгивали: используя для этого какие-то внутренние колебания и сокращения. Этакие живые мячики.

Самые свежие из них были водянистые, слизистые и брызгались ядовитой дрянью, от которой околевали жуки и появлялись зудящие красные пятна на коже Василия.

Да уж, личинки с малолетства не давали никому спуска.

Те, что постарше, обзавелись длинным метамерным телом, покрытым кутикулой и щетинкой. На глазах у Василия такая тварь царапнула своей щетиной белку и та незамедлительно скончалась — не будет теперь воровать орешки.

А самые старые личинки внедрялись в почву и застывали как саженцы, не забывая однако угрожать ядовитой жесткой волосней.

Да, уже не побродишь с томиком Пушкина по этакому лесу.

Деревья стали нетерпимыми, настоящими шовинистами.

Деревья сделались такими, какими ХОТЕЛИ БЫТЬ. И кто им в этом удружил? Кто у нас такой отзывчивый?

Василий не сомневался, что лярводраконы проникли в доселе апатичные елочки и сосенки и заставили их жить по новому. Хлынула буйная драконья силушка через жизненные нити и по законам всесильного холизма перестроила зеленых братьев на агрессивно-скандальный лад.

А что? Попользовались их незлобивостью и хватит.

А потом Василий наткнулся на какое-то отвратительное животное. Только по обрывкам одежды он понял, что это вороватый старикан Сеня.

Животное все было какое-то влажное, по бороздкам морщинистой кожи стекали капли, и от них явно несло алкоголем. Впрочем, казалось оно довольно смирным — налипло на какое-то дерево в виде паразита и сосало из него соки, превращая их в спирт за счет своего метаболизма. Почему дерево не возражало, догадаться было нетрудно — морщинистый паразит возвращал должок готовым товаром.

Василий замер, обливаясь от волнения потом, невзирая на морозец. Лес не просто так одраконился. Увиденное давало знать и понимать, что Яйцо-то полностью реинтегрировалось и выпускает в свет полноценных лярв.

Преданный товарищ Ким довез пробирку с клетками дракона до какой-то очень сильной хорошо оборудованной лаборатории.

Вот драконья структура одарила и Сеню именно тем, что он больше всего жаждал. А жаждал он не просыхать никогда. Раньше что-то похожее случилось с бичом Антоном — растворился весь сердечный, слился с природой. Так было и с самим Василием, когда он из худосочного мужчины превратился в могучего монстра. Сейчас Василий Самуилович не сомневался, что все одарения и осчастливливания происходили и происходят примерно в одном и том же месте — поблизости от озера Горькое. Должно быть, и сама база «интернационалистов» располагается неподалеку.

Но прежде «интернационалистов» встретился Сева. В виде длиннорукой полуобезьяны-йети он пронесся по деревьям. А потом замер на какой-то ели и стал совершенно незаметен, просто засохшая ветка. Никакой участковый его теперь не достанет. Лярва через свои каналы перепрограммировала симпатичного юнца в монстра с клочковатым бурым мехом, с руками непомерной длины, с короткими вечно согнутыми задними конечностями, что были оснащены длинными цепкими пальцами.

Севу удалось различить по штурмгеверу, который играл в мохнатых руках роль дубинки. Василий осторожно подкрался к ели, обезьяночеловек тут же попробовал врезать ему своей дубиной и смыться. Однако зацепился винтовкой за сук и выронил ее. Последовала драка за оружие. Йети-Сева пару раз оцарапал Василия и укусил за жилет, но потом получил прикладом по голове и затих. По счастью обойма была на месте, через мгновение Василий раскодировал замок и мог уже стрелять. Что он и сделал — пальнул в приблизившийся мини-вездеход. Впрочем, не попал. Из кабины вылезла живая и здоровая Зина в красивом аквамариновом комбинезоне.

— Это только дураки стреляют прежде, чем подумают. — сказала она.

— А маразматики после того, как обо всем подумают. И как же ты меня нашла?

— Не зря ведь я сейчас говорила тебе про дураков. Небось, помнишь мой прощальный поцелуй, который случился в четырехстах семидесяти километрах отсюда. Тогда ты и стал носителем жучка-маячка — моего собственного, общающегося только со мной. Впрочем, никак не ожидала увидеть тебя здесь, рядом с базой, так быстро. Ты балбес, но удачливый. Не зря ты, конечно, стал корзинкой для драконьего Яйца.

Звучало это не слишком лестно, куда почетнее быть неудачливым умником, чем удачливым болваном, да и намерения Зины казались темными и подозрительными.

— Ну, хорошо, нашла ты меня. А теперь до свиданья. — мрачно отозвался Рютин. — Тебе, женщина, куда? Направо? А мне налево.

— Да, ладно, не дуйся, Васек, иди сюда, садись. Или сдрейфил?

После этих слов он, конечно, залез в кабину мини-вездехода. Там было уютненько: мониторы разностороннего обзора в оптическом и инфракрасном диапазонах, борта обиты мягким, а сидения словно живые охватывают со всех сторон наилучшим образом.

— И что дальше? — спросил Василий, ожидая быстрого ухудшения ситуации.

— А ничего. Ты не зря бросал перлы своего красноречия, не зря очаровывал. Я тебе поверила. — игривым голоском произнесла девушка.

— А я тебе — нет. Неужели ты отказалась от такой красивой идеи: полный интернационал, понимаешь, борется за исправление гнилых земных порядков в лучшую сторону. У вас ведь есть якуты, тотон-макуты, маори, каури, индеи, иудеи.

— Иудеев, честно говоря, у нас немного. Только принципиальные антисемиты или полоумные, зацикленные на одной науке. В нашей фирме считается, что обычные евреи работают на мировой сионизм, а это наш конкурент.

— Ну и ты в знак протеста решила пойти на измену, да еще с иудеем. НЕ ВЕРЮ. — голос Василия выдавал человека, умудренного жизненным опытом.

— Ну, считай тогда, что я в тебя втюрилась. — довольно легкомысленным тоном сказала Зина.