Виталий Абоян - Древо войны

Голова болела нещадно. Дурман исчез, и в окружающий мир снова вернулись серость, боль и неуверенность в себе. Он снова перестал быть Великим Джорджем, превратившись в простого наемного сотрудника большой и всемогущей корпорации. Да и сотрудником ли? После того, что произошло вчера, надо думать, сотрудником его уже никто не считает.

Человеком, похоже, тоже. Ведь его хотели убить. Но не убили, он смог их перехитрить. Убили других людей, ни в чем не повинных. Слабое чувство вины трепыхнулось на задворках сознания, но тут же исчезло под напором очередного приступа головной боли. Огромной, всеочищающей волны боли, захлестывающей голову и плавно спускающейся вниз, заставляя тело сжиматься в судорогах и, дойдя до желудка, выворачивая капли зловонной горькой желчи прямо на ковровое покрытие его прихожей.

Только мысль о том, что эксклюзивное ковровое покрытие, которое он сам выбирал и отвалил за него хорошие деньги, безнадежно испорчено блевотиной, породила понимание того, что он лежит в прихожей своей квартиры. Лежит, судя по тусклому свету, вползающему в прихожую из окна гостиной, как минимум пять-шесть часов. А ведь в «Мацушите» прекрасно известно его место жительства. И не только известно — служба безопасности всегда присматривает за особо ценными сотрудниками, как бы их не захватили конкуренты. То есть если в «Мацушите» его хотели убить, то сделали бы это давно и очень легко. Значит, убить его хотел кто-то другой! Нелепость этой мысли поразила его настолько, что он даже нашел в себе силы встать.

Мир перед ним стремительно завертелся, быстро сконцентрировавшись на блестящей золотом ручке двери в гостиную, а потом больно встретил его лоб все той же ручкой. Болезненная пульсирующая шишка быстро увеличивалась в размере, грозя сползти на правый глаз. Новая вспышка боли ударом топора вонзилась в голову. Делать что-либо было совершенно нереально. То есть делать он не мог совершенно ничего. Не только стоять, ходить, говорить, но даже лежать и думать. Правда, умереть тоже не получалось. Да и, несмотря на жуткие удары колокола боли в голове, не хотелось. Хотелось одного — вернуть состояние, в котором он был вчера. Вернуть ту ясность и скорость мысли. И плевать тогда на боль. Тогда она — не помеха.

Вялые мысли о наркомании шевелились на задворках сознания, но каждый новый приступ загонял их все глубже и глубже. Об этом можно подумать потом. А можно не думать вовсе. Можно думать только о Голосе, ведь Голос…

И тут он вспомнил все, что с ним случилось вчера в Сети. Легкое сомнение, что это происходило на самом деле, а не было плодом его подстегнутого наркотиком воображения, мелькнуло, чтобы тут же исчезнуть. Голос был более чем реален, он звал его, даже сейчас, когда он не был подключен к Сети. Он подскажет ему, что делать дальше. Он научит его, как стать…

Мысли Джорджа вновь были прерваны сжавшим голову спазмом. Только одно стучало в висках, проникая во все утолки его сознания, — он должен снова услышать Голос. Он должен внимать его указаниям. И он должен оберегать Голос. Ведь Голос выбрал только его, его одного. Никто больше не имеет права посягать на Него. Никто…

Нет. Это невыносимо. Где же эти чертовы пластыри? Должны быть в пальто. Но где же пальто? Джордж с трудом поднялся на ноги, держась за стену, подполз к шкафу и, упав внутрь него, стал шарить там в поисках пальто. Треклятое пальто никак не находилось, от предпринятых усилий Джорджу становилось все хуже и хуже, в глазах темнело. Он в панике рвал на себя любую одежду, попадающуюся ему под руку, пытаясь на ощупь найти искусственный кашемир пальто, но кашемира не было, было только что-то тяжелое и жаркое, что мешало ему двигаться. Оно никак не хотело отцепляться, и, уже на пороге обморока, Джордж вдруг понял, что это и есть пальто, которое до сих пор надето на нем.

Рванув лацкан на себя и нещадно отрывая красивые пуговицы, которые пулями с треском разлетелись во все стороны, Джордж раскрыл полы пальто и сунул руку во внутренний карман. Заветный пакетик с тремя оставшимися кругляшками был там. Он зубами оторвал открывающийся верх пакета и, также зубами отлепив защитную пленку, прилепил диск на запястье левой руки. На этом силы Джорджа закончились, и он с грохотом вывалился в беспамятстве из шкафа на пол.

Сколько прошло времени, он не знал. Просто теперь он мог открыть глаза. Мир перед ним перестал вертеться и норовить ударить в лицо чем-нибудь твердым. Мир снова обрел стабильность и яркость красок. Джордж был в порядке. Даже более чем в порядке. Он снова был Великим, он снова мыслил с невероятной скоростью, любое решение было подвластно ему.

Джордж поднялся и подошел к зеркалу — видок был еще тот. В разорванном пальто, с огромной темно-пунцовой шишкой на лбу, начавшим темнеть синяком под глазом. Но глаза горели, глаза хотели действий.

Глаза хотели действий, а желудок требовал еды. Он больше не пытался выплескивать каждую каплю, которая попадала в него, а, наоборот, жаждал быть наполненным до краев.

Беглого взгляда в недра холодильника оказалось достаточно, чтобы понять, что найти там ничего не удастся. Только упаковка покрытого сине-зеленой плесенью соевого творога, бог знает как попавшая туда, вызывающе стояла в углу средней полки. Джордж аккуратно снял пальцем слой плесени, похожей на разросшийся мох, и попробовал желтоватую массу на язык. Вкус был отвратительный, но организм хотел еды, и Джордж, кривясь от отвращения, поглощал творог, слизывая его с пальца. В животе немного утихло, но это ненадолго. Нужно было спуститься вниз. В кондоминиуме, где он жил, на пятом этаже располагался ресторан.

Но сначала необходимо было сделать что-то с внешним видом. С такой наружностью его, поди, еще и не пустят в приличное заведение. Джордж открыл в ванной холодную воду и засунул голову под струю. Потом долго лил воду на лоб и лицо. От холода припухлость и краснота на лбу немного уменьшились. Вид у него все равно оставался нездоровым, но уже нездоровость не так бросалась в глаза. Потом засунул голову в сушилку — он никогда особенно не любил причесок. Окончательным штрихом был новый модный костюм. Второго пальто у него не было, поэтому пришлось надеть плащ. Ничего, придется немного померзнуть, а назавтра нужно заказать новое пальто.

Джордж критически осмотрел себя в зеркало. Внешность немного подпорчена проблемами с лицом, но в целом он себе нравился. Такого себя он бы пустил в любое заведение. Ну, почти в любое. Правда, наверняка спросил бы у себя такого на работе, откуда вся эта красота под глазом и на лбу. Хотя под глазом на работе уже видели. Вчера. Казалось, вчера было в какой-то совсем другой эпохе. В эпохе Маленького Неуверенного Джорджа. Но ничего, теперь все пойдет по-иному. Теперь он здесь главный!