Виталий Абоян - Древо войны

Как только все данные были восстановлены из области резервного копирования, созданной предусмотрительным Скиннером, Джордж отпустил сотрудников по домам. Вся команда, за исключением, возможно, Франца, не скрывала радости от того, что, наконец, может уйти от ставшего вдруг небезопасным начальника на достаточное расстояние. Джордж знал, что домой они не попадут. Им предстоит тяжелая ночь в закрытых помещениях службы безопасности «Мацушиты». И в глубине души ему было жаль их. Но им ничего не угрожало.

Джордж обошел лабораторию и уничтожил все камеры наблюдения. Даже те, о которых, как думала служба безопасности, он не знал. Теперь он знал обо всем. Ему необязательно было видеть маленькие черные точки, поблескивающие стеклом микрообъектива, чтобы знать, где они спрятаны. А какие они хрупкие — легкий удар металлическим стержнем, вытащенным из клетки с кроликами в виварии, и камеры нет. Хватит подглядывать, вынюхивать и все фиксировать! Хватит! Теперь это только его проект! И никто не вправе знать, что и как он здесь будет делать!

Покончив с камерами, Джордж безжалостно отключил, оторвал и отрезал все провода, соединяющие его комп с сетью «Мацушиты». Машина негодующе верещала. Джордж понимал ее чувства, если допустить, что у нее были чувства. Еще бы — бедную машину лишили сразу считай что двух третей органов чувств, части мозгов и огромного массива памяти, к которому у нее отродясь был постоянный доступ. Но она обрела в обмен на это нечто большее, то, чего у нее никогда не было раньше, что она не могла понять и чего, похоже, боялась. Она обрела свободу. Теперь комп ни от чего и ни от кого не зависел. Никто не мог повлиять на его работу извне. Никто не мог вторгнуться в его владения и украсть его знания, объявив его проект своим. Никто!

Настало время действовать. Джордж открыл программу, позволяющую создавать цепочки молекул биософтов, подключил вирт-коннектор к разъему нейроконтакта за левым ухом. Виртуальное поле программы стало совсем маленьким после отключения всех сетевых соединений. Небольшой полупрозрачный куб со слабо светящимися зеленоватыми стенами заполняли разношерстные шары, символизирующие те или иные атомы. Джордж быстро, как будто он делал это раньше много раз, выхватывал нужные и складывал их в длинную цепочку нового биософта.

Он точно знал, чего хочет. Ему даже не нужно было запускать симулятор каскадной реакции, чтобы проверить действие биософта. Ему нужна была эта программа. Она была нужна Древу. Она нужна была им обоим.

Молекула разрасталась все больше, и скоро последний атом был добавлен в виртуальную картину. Оставалось только воплотить созданную формулу на синтезаторе.

Джордж вернулся в реальный мир. Как только перед его взглядом возникли серо-зеленые стены лаборатории, он почувствовал, как пристально за ним наблюдают. Со всех сторон: сверху, снизу и справа, он чувствовал людей со всевозможными подслушивающими и подглядывающими устройствами. Они хотели знать все. Ну, не страшно. Даже если они смогли считать что-то с его компа (а скорее всего — смогли), долго им не придется радоваться этому знанию.

Джордж отнес комп в каморку Франца, где располагался биосинтезатор. Пришлось еще немного повозиться с проводами — синтезатор был связан множеством пуповин с сетью. Потом подключил комп к агрегату и через десять минут получил пробирку с мутной синей жижей внутри. Его новый биософт. Осталось только загрузить программу.

В этот момент из коридора раздалось знакомое шипение открывающейся двери. Все-таки они не выдержали. Уж очень им интересно, что же такое он здесь делает.

Джордж взболтал мутную жидкость в пробирке и посмотрел ее на просвет. Испытаний не будет, подумал он и, резко запрокинув голову, выпил все до последней капли. Вкус оказался омерзительным. Джордж этого не ожидал, и его чуть было не вырвало. Только этого еще не хватало — вторую порцию зелья он сделать уже не успеет. Усилием воли ему все же удалось удержать вещество в желудке.

Пробирка и комп отправились в мусоросжигательный агрегат. Сверхвысокочастотное излучение за пару секунд превратило предоставленные ему вещи в пыль. Теперь следов не осталось.

Молекулы быстро проникали в кровь Джорджа. Они неслись по сосудам прямо к его мозгу, они заставляли мозг вырабатывать новые нейромедиаторы, генерировать новые, неизвестные ему доселе импульсы.

Сначала Джордж почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. Потом стал слышать какой-то нечленораздельный шум, доносившийся, казалось, сразу отовсюду. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что слышит мысли людей, находящихся вокруг. Только слышал он всех сразу. Сотни мыслей наслаивались одна на другую, сотни никчемных, грязных, бесполезных мыслей этих жалких людишек. Они сводили Джорджа с ума своим гулом.

Он попытался прислушаться, вычленить одного из общего гама. Но ничего не получилось — вавилонское столпотворение только набирало силу в его голове. И среди всего этого гвалта проступало что-то мощное и притягательное. Джордж сразу, как только услышал, понял, что это. Это был Голос. Тот самый, только теперь он слышал его без подключения, прямо здесь, в реале. Но как же ему мешал шум, что создавали людишки!

Его мысли прервал шорох, донесшийся из основного помещения лаборатории. Сквозь прозрачную дверь Францевых владений Джордж отчетливо видел черную полоску ствола автомата, неровно подергивающегося на фоне серого пола. И теперь автоматы не были подключены к мозгу стрелков. Учатся на ошибках, подумал Джордж и усмехнулся. Теперь им это не поможет.

И вообще — как надоел этот бестолковый шум человеческих мыслей. Он физически ощутил, как нечто теплой волной, несущей смерть вокруг, отделилось от его тела и понеслось навстречу врагам. Навстречу мерзким людишкам, только и знающим, что насмехаться над умными людьми. А потом красть их идеи.

Спустя мгновение из лаборатории донесся стук упавших на пол тел, а еще через пару секунд в радиусе пятидесяти метров не осталось в живых ни одного человека. Теперь шум бестолковых человеческих мыслей не мешал ему слышать Голос Древа. Как же были прекрасны его звуки!

И, Джордж был уверен в этом, Древо тоже слышит его. И это доставляет ему радость. Только что-то тревожное слышалось в Голосе. Что-то пошло не так.

Но Джордж обязательно справится. Во всяком случае, люди теперь ему не помеха.

Владимир Кириллович не находил себе места. Огромное кожаное кресло в салоне первого класса казалось ему твердым, маленьким и неудобным. Стюардессы, разодетые в шикарные индийские сари, раздражали своей нерасторопностью, черная икра, что подавали к завтраку, похоже, протухла еще в Иране, где ее вынули из, видимо, дохлого осетра. Самолет нещадно трясло, двигатели гудели. Солнце гадостно светило прямо в правый глаз из-под не закрывающейся шторы. Все раздражало.