Варди Соларстейн - Дорога на Торхольм

— Вперед! — заорал Влад, перебивая очередной порыв ветра. — На выручку! С нами Маниту!

И они ударили в мечи, врубившись прямо в сотню вражеских лучников, что стреляли по "гвардии" Влада, прикрывая издали своих меченосцев. Резерв конунга, полк Шайены, как и стрелки Ногта, считались самыми легковооруженными воинами и обходились почти без доспешной защиты, но компенсируя это, на острие деблокирующего удара шли тяжеловооруженные спешенные дружинники виконта Джелле, которые, разойдясь тонкой шеренгой, просто работали по этой толпе врагов как лезвия мясорубки. Лучники довольно быстро кончились, часть их них попыталась дать деру под стену цитадели, но стрелки в колонне Влада перестреляли их в спины.

От полной победы в сражении за "новую стену" конунга отделяло несколько минут и пятьдесят метров до линии меченосцев, некоторые из которых уже стали с испугом отворачиваться от фронтальной свалки с окровавленной "гвардией" и изрубленным вторым полком. Им требовалось собрать в кулак все мужество чтобы изготовиться к последней схватке с противником, который, как-то перебив стражу на стенах и башнях, неожиданно ударил с тыла, заставляя биться в окружении. Барон Ногт хлюпиков в своей дружине не держал — никто из его людей не дрогнул и не бросил оружия.

— Хо-о-о-о-ой!! — Откуда-то сверху, с высоких стен цитадели, вдруг, перекрывая звуки сражения раздался слитный вопль нескольких горластых вражеских меченосцев. Конунг пятой точкой почувствовал, что сейчас призойдет что-то нехорошее.

И тут, один за другим, по всему периметру, под визг несмазанных петель, сопровождаясь глухим хрустящим грохотом ударившихся об камни стремительно распахнутых створок, открылись внутренние воротца крепостных башен и оттуда принялись выскакивать во двор остатки гарнизонов, чтобы принять участие в последней схватке. С парапетов цитадели, по веревкам лихо скользили вниз, на поле боя, меченосцы личной охраны Ногта. Среди этого десанта Влад увидел знакомую шуструю плотную фигуру с бородой. И это было еще не все: слева, сквозь распахнутые ворота в перемычке, разделяющей "старую" и "новую" стену, выбегала, бренча кольчугами, колонна вражеской пехоты. Это произвел вылазку гарнизон "старой крепости". Старый Ногт, хоть и не читал про Эпаминода, ему всякие излишне хитрые заимствованные мысли заменял опыт собственных семидесяти лет, из которых он больше полусотни провел, размахивая мечом на поле боя. Заметив старческими дальнозоркими глазами всю группу вражеских полководцев, и возблагодарив богов за этот подарок, он решил двойной кинжальной, как лезвия судьбы у кинжала Хекс, отчаянно смелой контратакой закончить эту войну.

И имел все шансы на успех.

Пятый полк Шайены, возглавляемый лично конунгом, по всему периметру своего прорыва оказался втянут в рукопашные схватки с неожиданно высыпавшим гарнизоном. Команчи Джелле, связанные боем, уже рубились справа с меченосцами Ногта, им навстречу прорывались воспрявшие духом Могикане и Делавары генерала Вита.

И так получилось, что на небольшую группку арвенстарцев, посреди разгромленного двора сейчас устремились два железных клина, с легкостью отбрасывая своим оружием все препятствия.

И в этот момент над полем боя вновь внезапно раздался новый слитный клич: "Хайра!" и следом последовал звонкий перекат от удара стали о дерево. Это гномы, услышав вражеский вопль, решили выбраться обратно на воздух из захваченной ими башни и тоже принять участие в веселье, прокричав древний гортанный гномий вызов на бой и ударив секирами в щиты. Рыжебородые карлики, стремительно выбежав из ворот своего укрепления, буквально врезались в колонну пехоты, прорубающейся сейчас от прохода "старой крепости" к штабной группе через поле сражения. Уже второй раз Крамин со своей ватагой безбашенных и опьяневших от адреналина сражения гномов, черной кошкой перебегал Ногту дорогу, срывая и путая все четкие планы. Некоторые карлики, впав в боевое неистовство, отбросив щит, запрыгивали на спины своих товарищей, и оттолкнувшись ногами от их плеч, мощным прыжком перемахивая столкнувшиеся передние ряды, как коршуны обрушивались на не ожидающих подобной атаки врагов. Удар секирой, наносимый вошедшим в такое пике гномом, отразить или парировать невозможно было в принципе.

Но оставалась еще одна, самая опасная группа контратакующих.

Ветер взвыл в столетних зубцах старой крепости. Веревки, свисающие с цитадели, под его силой заполоскали на ветру, шелк знамен захлопал, проверяя на прочность серебряное шитье. Шквал сурового северного ветра, ударил по стенам, засвистел, загудел и пронесся между сражающимися. Порыв стихии вновь попытался сбить с ног или просто навредить Владу, швырнув на него целое облако песка.

Черные плащи контратакующих вздыбились, превратив каждого из них во внушающую ужас фигуру, от которой, как устрашающие щупальца, тянулись ветром к врагам желто-фиолетовые ленты.

Отряд посланцев смерти не бежал в атаку, нет, он неумолимо шествовал к своей цели, и приближение его было неотвратимо как закат.

Впереди них, опережая отряд из цитадели на несколько шагов, бежал здоровенный бугай с двумя топорами в руках. Пару человек конунга, встретившихся у него на пути, он играючи и не сбавляя шаг разрубил своим страшным оружием. Все сопровождающие своего полководца, прикрывая его и его "ведьм", в данный момент с кем-то скрестили клинки или увлеченно стреляли из луков и арбалетов в этой безумной круговерти рукопашной. Влад, видя, что через несколько секунд его просто умело настругают на лучины, и вспомнив свои мытарства в замке Кирн, вместе с фразой 'Рука не уступит тетиве!' перехватил рукой в перчатке свой меч чуть ниже гарды и метнул, целясь в корпус великану. Сталь клинка, прошептав в полете свистящее заклинание смерти, метко, с хрустом вспорола грудь противника.

Воин сделал по инерции несколько шагов на подгибающихся ногах, упал на колени, взмахнул руками с зажатыми в них топорами, выронил древки и упал в землю лицом вниз.

Со стороны подбегающих вражеских воинов раздался крик ярости. Громче всех орал старик — ведь только что, у него на глазах, Влад убил его последнего сына, Грана. Остальные трое уже погибли в течение этого последнего часа самого кровавого штурма за всю историю Колючего Леса.

Пылая ненавистью, взметнув вверх мечи, к конунгу рвалась теперь сама смерть. Казалось, ничто уже не остановит этих несущихся на штабную группу орущих разъяренных людей, сжимающих до побелевших рук свое оружие.

Время для Влада будто загустело. Он, своим сознанием, как парящая над полем сражения птица, взлетел и охватил взором сразу все пространство боя. Увидел даже то, что не могла увидеть никакая птица. Вот третий полк Гуроны осторожно переползает, не веря своему счастью, никем не защищаемые парапеты "старой крепости". Вот и четвертый полк Сиу уже занимает оставленные гарнизоном башни слева от ворот, не особо спеша вниз, в эту мясорубку. Парни из гвардии и второго полка добивают жидкую цепь врагов. Надо же — а это спецназ, живой и невредимый, разбирает крышу в донжоне, и Ингвар держит в руках краснозвездное знамя. "В бойницу его высуни", — хочет подсказать сверху конунг, но не может ничего сделать. А вот и сам Влад, и к нему приближается его смерть в количестве нескольких десятков разъяренных убийствами защитников во главе со старым бароном. И совершенно некому помочь, все сражаются.