Тед Уильямс - Море серебрянного света

Богомол опустил свою сверкающую голову к земле, потом опять поднял, изучая их крохотными выпуклыми глазками. – Скоро придет Всепожиратель, – сказал он. – Он придет и сюда, к моему костру.

– Еще можно кое-что сделать, Дедушка, – сказал !Ксаббу.

– Погоди, – прошептала Рени. – Я думаю, что если в этой сказке и есть Всепожиратель, то это он. Он сам . Иной.

Насекомое, похоже, услышало ее. – Мы в конце мира. Моя борьба окончена. Большая голодная тень вскоре сожрет все, что я сделал.

– Дедушка, все может быть совсем иначе, – сказал !Ксаббу. – Есть те, кто в состоянии помочь тебе – наши друзья и союзники. Взгляни, вот твоя Возлюбленная Дикобраз, у нее ясные мысли и отважное сердце!

Отважное сердце, подумала Рени. Ясные мысли? Ни черта подобного. Только не в этой долбанной сказке. – Мы хотим помочь, – сказала она вслух. – Мы не только хотим спасти наши жизни, но и жизни детей. Всех детей.

Прошла минута, и только тогда богомол покачал головой. – Для первых детей слишком поздно. Всепожиратель уже начал есть их.

– Но ты – мы – не можем сдаться! – Рени почти кричала, несмотря на самые лучшие намерения. – Не имеет значения, что все выглядит очень плохо. Мы должны сражаться! Пытаться победить!

Богомол съежился, стал совсем маленьким, почти пятнышком тени. – Нет, – прошептал он, на мгновение его голос стал несчастным и хриплым, почти детским. – Нет. Слишком поздно.

!Ксаббу сжал ее руку. Рени отклонилась назад. Как бы расстроена она не была, она поняла, с опозданием, что эту... штуку, независимо от ее внешнего вида, невозможно убедить сделать правильные вещи.

Последовало долгое молчание. Наконец !Ксаббу сказал: – Не думал ли ты о другом мире, за пределами этого? Мире, в котором добрые спасутся и опять вырастут?

– Его рот полон огня, – прошептал Богомол. – Он не бежит, а летит, как ветер. Он пожирает все, что я делаю. За его пределами нет ничего. – Какое-то мгновение он молчал, съежившись, мягко потирая передними лапками друг о друга. – Но, мы думаем, плохо быть одному. Хорошо быть там, где пока еще горит огонь костра. Хорошо слышать голоса.

Рени закрыла глаза. Вот к чему все пришло – она заперта в воображении сошедшей с ума машины и ждет конца в мире, построенном из мыслей и воспоминаний !Ксаббу. Очень интересный способ умереть. Жаль, что она никому не расскажет о нем.

– Слишком тихо, – сказал Богомол. Он сам говорил очень тихим голосом, так, шуршание ветра в колючем кустарнике. – Дикобраз, моя дорогая дочка, ты печальна. Полосатая Мышь, расскажи мне историю о том, как перышко стало луной.

!Ксаббу взглянул вверх, немного испуганно. – Ты знаешь эту историю?

– Я знаю все твои истории. Расскажи, пожалуйста.

Вот так, в мгновение спокойствия, под ночным африканским небом – казалось, это мгновение может длиться вечно, хотя Рени и знала правду – !Ксаббу начал повторять историю о том, как Богомол создал жизнь из кусочка выброшенной кожаной сандалии. Умирающий богомол сидел на земле рядом с тонкой струйкой ручейка, внимательно слушал рассказ о собственной сноровке и, казалось, находил его очень интересным.

* * *

ОНИ приготовили не просто огонь, но стену огня – перед углом комнаты сложили арку из бумаги, ящиков, пустых мешков из-под зерна, короче из всего, что могло гореть. За огненным барьером они навалили всю оставшуюся мебель, не прикрученную к полу – столы, стулья, даже крышки от неиспользуемых В-капсул. Пустоту между ними они заткнули тонкими армейскими матрацами.

Но все это не остановит пули , мрачно подумал Джозеф. И собак.

Монитор замигал, привлекая его внимание. – Они движутся. Зажигай.

– П-проверка, – сказал Дель Рей, не слишком хорошо скрывая панику в голосе, – но я подожду, пока ты не будешь с нами. А сейчас скажи, что там происходит.

Джозеф посмотрел на четырех наемников, которые, наклонившись над ямой, оживленно жестикулировали, и почувствовал себя полностью голым. Наемники уже надели на себя одежду для боя: кучу оружия, пуленепробиваемые жилеты, шлемы с очками. Ему не слишком нравилось, что его засадили за мониторы, и только потому, что он якобы прозевал то, что происходило наверху раньше. Как мы собираемся остановить летящий на нас грузовик? И чудовищных собак? Но все его недовольство было ничто, по сравнению с ужасной уверенностью, что все кончено. – Они готовы, – вслух ответил он. – Здесь мне больше делать нечего.

– Только скажи нам, что они делают, – потребовал Джереми.

– Одевают собак, – сказал ему Джозеф.

– Что?

Джозеф прищурился на монитор. – Нет. Вначале я решил, что они закутывают собак в одеяло, но они делают что-то другое. – От одного вида этих тварей кишки завязывались в узел и не хотели развязываться. Огромные звери дрожали от возбуждения, их подрубленные хвосты махали без остановки. – Они... они используют одеяло, чтобы что-то сделать. Может быть понесут их. – Он с ужасом глядел, как люди, стоявшие около пробитой в полу ямы, дружно взялись за веревки, привязанные к одеялу, на середине которого, как король, сидел первый чудовищный мутант. – О! О! Они используют одеяла, чтобы спустить на них собак вниз, через дыру.

– Черт, – выругался Дель Рей. – Время зажигать огонь. Иди сюда!

Джозефу не надо было повторять дважды. Он пробежал через темную лабораторию, перепрыгнул через стену из бумаги, взобрался на баррикаду из мебели и спрыгнул вниз, едва не сбив Дель Рея. – Давай, зажигай!

– Я пытаюсь, – простонал Джереми. – У нас было слишком мало бензина, что бы смочить бумагу по-настоящему. – Дрожащими пальцами он махнул еще одной сигаретой Рени. С негромким "пых" бумага вспыхнула. Голубое пламя побежала по самодельному барьеру, и Джозеф почувствовал укол надежды.

– Почему нет света? – прошептал он. – Так мы не сможем стрелять по ним.

– Потому что у нас две пули, а у них тысячи, – ответил Дель Рей. – Джозеф, кончай спорить, идет?

– Темнота не обманет собак, – заметил Джозеф, но более спокойно.

Дель Рей вроде простонал, хотя немного странновато. – Слушай, Джозеф, мне очень жаль – я не хотел, чтобы моими последними словами к тебе были "заткнись". Но все-таки заткнись .

Длинный Джозеф почувствовал, что сердце стало слишком большим, хотя и слабым, и пытается биться побыстрее, хотя что-то давило на него изо всех сил. – Извини, мы все на взводе.

– Я тоже, – сказал Дель Рей. – Бог знает, я тоже.

– Кто-то приближается, – треснувшим голосом сказал Джереми. Они все уставились за пламя, пытаясь заметить движение на другом конце лаборатории.

Грудь Джозефа сжималась все сильнее и сильнее. Он попытался представить своих предков-зулусов, которыми так часто хвастался: вот они глядят от своего костра в африканскую ночь, храбрые и сильные, их не пугает ничто, даже рычание льва; он попытался, но не смог. Единственное оружие, стальная полоса с нижней стороны стола в конференц-зале, безвольно лежала в его потной руке.