Пол Ди Филиппо - Нейтринная гонка

— Я прекрасно научилась разрывать на груди рубашку. Хочешь посмотреть?

Стоявшие на сцене мужчины моментально повернули головы в ее сторону.

— Нет-нет! Не надо! — вскричал Дэнни.

Репетиция не могла возобновиться еще добрых пятнадцать минут по той причине, что присутствовавшие были заняты — кто усердным поиском рассыпавшихся пуговиц, кто обертыванием одеял вокруг замерзших плеч Кэрол.

Впрочем, когда репетиция пьесы — либретто и музыка Дэнни Симмонса, режиссер и продюсер Дэнни Симмонс — возобновилась, то все равно продолжалась недолго, поскольку ее прервали во второй раз.

Возмутителем спокойствия оказался один из рабочих сцены; в руках у него был молоток.

— Эй, Дэнни, там пришел какой-то парень из электрической компании. Околачивается возле электросчетчика.

В следующее мгновение театр погрузился во тьму. Со всех сторон раздались возмущенные возгласы. Послышались топот ног, скрип половиц и звук тела, свалившего со ступенек, сопровождавшийся стонами и проклятиями.

В конечном итоге Дэнни Симмонс и его труппа выскочили в залитое дневным светом фойе. Здесь их уже ждал хозяин помещения, в котором располагался театр, — вредный коротышка, похожий на гнома, сына лесного тролля и одной из страхолюдин, сводных сестер Золушки.

— Выметайтесь отсюда, да побыстрее, уроды! Кончилась ваша халява!

Дэнни с усилием сдержал горькие слезы обиды.

— Мистер Семпл, у нас в пятницу премьера! Мы первой же вечерней выручкой покроем аренду!

— Не держи меня за идиота, приятель! Я вчера наконец-то попал на репетицию вашего дебильного фарса. И высидел в заднем ряду все пять актов этой вашей белиберды. Никто и ломаного гроша не даст за возможность поглазеть на ваш дерьмовый спектакль. — Семпл на мгновение замолчал — его взгляд был устремлен на еле застегнутую булавку, которая тщетно пыталась удержать вместе полы рубашки Кэрол. — Согласен, у вас есть парочка классных штучек, на которые стоит посмотреть, но нельзя же делать ставку только на них. Нет, лучше уж я покончу с расходами, которые несу из-за вас, прямо сейчас. Немедленно очистите помещение. Я закрою театр на замок, а мои ребята вынесут все ваше барахло.

Обескураженные актеры покорно потянулись на улицу. Дэнни сконфуженно последовал за ними. Оказавшись на тротуаре, он повернулся к афише их будущего спектакля:

Афиша подняла его настроение. Дэнни повернулся к друзьям.

— Чуваки, я не допущу, чтобы эти ублюдки, эти жирные коты втоптали нас в грязь! Что бы ни случилось, клянусь: «Деррида-даисты» будут существовать и дальше!

— Я так рада! — пискнула Кэрол. — У меня будет еще время немного поработать над ролью!

— Всем плакальщикам с траурными повязками сделать шаг вперед!

Дородный губернатор Уиттлступ, несмотря на жаркий сентябрьский день, одетый в такое количество дорогой шерстяной ткани, что ее с лихвой хватило бы на одежду десятку юных сирот, отошел от микрофона и опустился толстым задом на складной стул. Тот угрожающе скрипнул, с трудом выдержав губернаторскую тушу. Рядом с губернатором на поспешно сколоченном помосте сидела Лиза Дач. Колени ее были плотно сжаты, лодыжки скромно скрещены в позе, которую Джейк Паша называл про себя позой «девственницы в зале заседаний совета директоров».

Лиза похлопала губернатора по руке.

— Вы получили последний конверт? Все нормально? — прошептала она, сохраняя на лице выражение соответствующей случаю официальной скорби.

Не меняя выражения лица, Уиттлступ ответил:

— Он уже в банке.

— Отлично. Потому что мне, похоже, предстоят некоторые трудности, и я бы хотела, чтобы мои тылы были надежно прикрыты.

— Вам нечего опасаться. «Стены плача» чертовски подходят нашему штату, и наш штат не ударит лицом в грязь.

— С каких это пор вы и штат стали синонимами?

— Наверное, с начала моего пятого срока на посту губернатора. Кстати, меня привел в восторг ваш рассказ о том, что вы потеряли близких во время теракта в Оклахома-Сити и как это много лет спустя вдохновило вас на создание фирмы. Вы заставили всех собравшихся пустить слезу. Признайтесь мне откровенно, хоть что-то из этой чепухи правда?

— Только то, что у меня действительно там были родственники.

Зазвучали аккорды классической музыки, обычно исполняемой на панихидах. Собравшиеся стали выстраиваться в очередь. Люди с траурными повязками в строгом порядке заняли места на автостоянке почтамта, где проводилась церемония прощания с теми, кто совсем недавно стал жертвой кровавой резни. Первый человек из очереди приблизился к ряду черных пластиковых контейнеров, смахивавших на огромных размеров компостеры. Возле контейнеров стояли несколько служащих фирмы «Стены плача». В черных одеяниях они ужасно походили на гробовщиков, как тех изображали постмодернисты. На пиджаке у каждого готическим курсивом был вышит красный логотип с буквами «СП».

Представитель «СП» молча и трогательно подвел первого плакальщика к контейнеру, чтобы тот мог выбрать подарок покойному. Плакальщик, точнее плакальщица — вдова с красными от слез глазами — выбрала букетик маргариток из десятка подобных, стоявших в банках с водой. Сами банки располагались на металлической подставке, достигавшей взрослому человеку до пояса. Служащий «СП» осторожно подвел женщину непосредственно к стене.

Свежие доски возведенной всего несколько часов назад «Стены плача», также украшенные логотипом фирмы, все еще издавали запах сосновой свежести. Через равные промежутки к ним были скобами прикреплены пластмассовые полоски, похожие на автоматические полицейские наручники или узкие ремешки, которыми электрики перехватывают пучки проводов. Служитель проводил первую женщину с ее букетиком к ремешку, что болтался с краю в верхнем левом углу, и при помощи пластмассовой защелки помог ей прикрепить цветы. Затем с ловкостью распорядителя церемонии вручения «Оскара» отвел рыдающую женщину в сторону и занялся следующим участником панихиды.

Хорошо отлаженный ритуал пошел своим чередом, приняв характер идеального ритма сборочной линии японского завода, оснащенного безупречно отрегулированными промышленными роботами. Скорбящие родные и близкие извлекали из контейнеров памятные подарки, призванные символизировать их выставленное на всеобщее обозрение безутешное горе: пастельных оттенков плюшевых медвежат, миниатюрный спортивный инвентарь с логотипами известных фирм, иконы самых разных религий, сентиментальные поздравительные открытки на все случаи жизни с подписями «любящий сын» или «любящая дочь». Один за другим убитые горем друзья, соседи и родственники — практически любой, кто заплатил соответствующую сумму фирме «Стены плача» (семьям предоставляются скидки) — размещали свои стереотипные фетиши на официальной стене и возвращались на места.