Пол Ди Филиппо - Нейтринная гонка

Как только Скизикс вернулся из Нью-Йорка домой, он тотчас направился к себе в студию, исполненный решимости завершить работу над альбомом один, без помощи одержимой зловредными духами машины — тем более что сроки уже поджимали.

Но так ничего и не сделал. Скизикс Смэш — тот самый, кто когда-то сочинял по песне в день на протяжении целого месяца, был не в состоянии выдать даже несколько самых примитивных нот. Вдохновение напрочь оставило его. Взяло и упорхнуло в форточку, зато в душе его поселись скука и отчаяние. И дело не в том, что он лишился любимого музыкального инструмента. Скизикс засомневался, что вообще способен сочинять музыку, тем более хороший рок-н-ролл. Так не махнуть ли на все рукой — тоже мне звезда! — и не заняться ли чем-то другим? Ведь кто он теперь такой? Безгласный колокол, рояль без клавиш, гитара без струн, синтезатор без чипов. В общем, ничего хорошего ему не светит, пора прикрывать лавочку.

В четыре утра Скизикс пробудился от липких Калифорнийских Кошмаров. Сбросив пропитанные потом одеяла, он, чувствуя себя абсолютно разбитым, выкарабкался из постели, что стояла у него прямо в студии. Ему казалось, что минуты его сочтены. Что же ему теперь делать? Увы, этого он не знал.

Рухнув на колени перед Великой Консолью для микширования звука, Скизикс принялся истово молиться — по крайней мере как, по его мнению, это следовало делать.

— Дорогой Господь, пошли мне, грешному, «мерседес-бенц»…

Нет, это он явно сморозил что-то не то. Надо попробовать с самого начала.

— Великий Бодхисатва, веди меня, неразумного, за руку, открой мне сокровищницу твоей Японии, сияние твоего Китая! Ведь должна же существовать высокая, чистая любовь. Потому что если веришь в то, чего не в состоянии понять, то это суеверие. Дух Небесный, я, ничтожный, взываю к тебе, согрей меня любовью! Я не могу испить это вино и назвать его кровью. Мою землю взрезает лезвие плуга. Я Король Боли. Все ищут лестницу, мечтая спасти свои души. Я оторван от дома за две тысячи миль. Помоги мне, Ронда, помоги мне вырвать ее из моего сердца!

И, горько плача, Скизикс повалился на пол.

Когда же слезы его иссякли, он почувствовал в комнате чье-то Присутствие. Слегка удивленный, он приподнялся, опершись на локоть, и оглянулся.

Из предательницы, из ударной установки откуда-то вверх выпорхнули два еле различимых облачка. Еще мгновение, и из расплывчатых, подрагивающих белесых пятен они превратились в привидений.

А чтобы эти две бесплотные фигуры могли пребывать в вертикальном положении, их «тела» были приколочены к двум крестам, сделанным из гигантских барабанных палочек. Именно к этим двум крестам и были пригвождены Кейт и Джон. Оба были наги, если не считать набедренных повязок из британского флага. А из ужасных, зияющих ран капала прозрачная жидкость, от которой попахивало джином. Вскоре на полу образовались две внушительных размеров лужи. Сами тела ощетинились иглами от шприцев — ни дать ни взять святой Себастьян собственной персоной, причем сразу в двух экземплярах. В руках у каждого привидения были барабанные палочки — уже обычных размеров.

— Кто вы? Кто вы такие? — пролепетал Скизикс.

— Можно подумать, ты сам не знаешь, — отвечал ему Кейт.

— Откуда вы взялись?

— Спустились по лестнице, что ведет в небо, прямиком в твою машину, — ответил Джон.

— Но почему? Зачем вам понадобился я?

— Потому, — печально отвечал Кейт, — что нам больно смотреть, во что выродился старый добрый рок. И ты в числе тех, кто в этом больше всего повинен.

— Но что я такого сделал? Я лишь пытался играть рок-н-ролл по-своему, так, как мне нравится.

— Что ж, в том нет никакого греха, — пояснил Джон, — но ты позволил своему «я» разрастись до невероятных размеров. Тебе хотелось делать все одному. Только ты и твоя электронная техника! Но Рок это не машины! Рок — это люди, это родство человеческих душ! Для него нужны настоящие ударники, как, например, мы. Почему мы умерли?

— Виноваты наркотики, алкоголь, секс?

Привидения слегка засмущались.

— Что ж, и такое бывало. Но это еще не все. Мы умерли, потому что сожгли себя, создавая великую музыку. Неужели ты думаешь, что машина сотворит для тебя нечто хотя бы отдаленно похожее?

— Не знаю. Мне казалось, что у меня все в порядке по этой части, но теперь я уже не уверен.

— Ты должен начать работать с живыми музыкантами, — потребовал Кейт.

— Господи Иисусе, вы хотя бы отдаете себе отчет в том, сколько сегодня стоит нанять хорошего музыканта? Да у меня отродясь не было таких денег! А мой звук? Что будет с моим фирменным звуком?

— А ты его поменяй.

— Не могу! Вы, парни, безнадежно отстали от времени. Да вас пора списывать в утиль! Людям сегодня нужна совершенно другая музыка. И если я перестану для них ее сочинять, то мои продажи моментально покатятся к чертовой бабушке вниз. И где тогда, скажите на милость, окажемся мы с вами? Вы и я? Да нигде! Про нас в два счета забудут!

— Да, видать, с тех пор как мы сыграли в ящик, все изменилось в худшую сторону. Но это значит, что ты должен все изменить. Согласен, наверное, мы малость устарели. Зато в отличие от других можем моментально отличить хороший Рок от всякого Дерьма.

— Вы требуете от меня невозможного! Я кончу тем, что моя музыка окажется в мусорной корзине независимо от того, последую я вашему совету или нет. Есть только один способ удовлетворить сразу и ваши, и мои желания — но это невозмож…

Скизикс осекся.

Невозможно? Но почему?

Или он зря удостоился прозвища Смэш Сочинитель Хитов?

Он поднялся на ноги.

— Послушайте, ребята, предлагаю вам сделку.

И он пустился в объяснения.

Кейт и Джон переглянулись (довольно-таки неуклюже, принимая во внимания, что каждый из них был пригвожден к кресту).

— Что ж, по-моему, должно получиться, — произнес Джон. — Ведь мы не Дурни, что Попали под Дождь.

— И Нас Второй Раз не Проведешь, — добавил Кейт.

— Вот увидите, братцы, мы покажем им, на что способны!

— Уговорил, только помни, мы следим за каждым твоим движением.

Духи Музыки начали на глазах бледнеть, растворяясь в воздухе, и вскоре исчезли внутри ударной установки. Когда они полностью скрылись из виду, Скизикс пустился в пляс.

— Я свободен! Я свободен! А свобода — это жизнь! Как давно я не играл рок-н-ролл! И вдруг теперь я вижу все на многие мили вокруг!

Хартц бодрым шагом вошел в студию Скизикса. В руках у него был ворох журналов — «Пипл», «Роллинг стоун», «Спин» — и все как один с портретом его друга на всю обложку.

— Скизикс, ты гений!

Оторвав глаза от клавиш синтезатора, Скизикс расплылся в улыбке.

— Да брось ты, Харри, это все ерунда. Любой с такой техникой выдал бы музон не хуже!