Иван Тропов - Балтиморская матрёшка

— О том, — сказал Лис, — что пора взбивать сливки в масло, если хотим выбраться живыми и почти здоровыми.

— Лис, — сказал я, — не может же быть, чтобы никто ничего не знал? В тех каютах, из которых пропадали? Неужели никто совсем ничего?..

Лис кивнул и поднялся.

— Ладно, разведаю. Только и вы уж… Настреляйте фрагов на ужин, а то ведь и нас на овсянку переведут.

Но сам Лис с охоты вернулся пустой.

— Что? Совсем никто и ничего?

Лис поморщился.

— Кеша что–то знает, вроде бы… Он сегодня к психологу ходил, и вернулся какой–то… — Лис неопределенно помахал пальцами.

— А что говорит?

— Да ничего он не говорит! Старательно делает вид, что все нормально. А начинаешь его пытать — так он тут же: «Мне надо играть, мне надо играть!» Если что–то и знает, хрен кому скажет…

За ужином выяснилось, что не только Кеша какой–то не такой. Все четверо, кому пришлось после обеда ходить к психологу, были не лучше Кеши. И все упрямо делали вид, что ничего не случилось.

Как и наш майор. Он нам даже улыбался, но слишком уж старательно.

Впервые он был в столовой раньше нас. И не расхаживал по рядам, а стоял у входа. Внимательно оглядывал каждого входящего.

— Он что, — шепнул Туз, — считает нас, что ли?

Пацак зябко поежился:

— А почему у него лицо будто деревянное?.. И глаза… Как у куклы… Скоро совсем как тот Шаман станет…

Но тут наконец–то окошки раздачи открылись, и Пацак тут же кинулся получать еду. В основном из оконца выдавали миски с овсянкой на воде, в лучшем случае — с маленькими лужицами варенья поверх овсянки, но нашему столу — блинчики с мясом.

— М–м, здоровски! — потянул носом Пацак. — Если они и на вкус такие же, как па… А! — У Пацака округлились глаза. — Мессир, ты чего?

А я ничего. Просто врезал ему под столом в колено.

— Положи вилку, — приказал Лис.

— Да чего я…

— Не ори, дурак! — зашипел Лис. И судя по лицу Пацака, ему прилетело и по второй коленке. — И вилку положи! Сказано же! Проголодался он… Мелкий, как хомячок, а жрет, как беременная слониха…

Туз тоже положил вилку, так и не притронувшись к еде.

— Ребят?

А вот Батый уже все понял. Переложил свою порцию к Лису на тарелку и на меня смотрит:

— Я схожу за добавкой?

Если еда по фрагам, то Батыю положен хоть запеченный целиком мамонт.

— Обязательно. Только подожди, пусть Перископ уплывет.

— С кого начнем? — Лис спрашивает, потихоньку оглядываясь. — С Кеши? Или вон с той лягушки–путешественницы?

На нас тоже поглядывают. Наш столик притягивает и носы, и взгляды. Пять порций нормальной еды — посреди столиков с овсянкой и жидким чаем.

— Не так, — сказал я. — Для начала Бюргу и Тигре.

Подкормим заводил, а уж они сами всех остальных выстроят так, чтобы с нами любезничали…

И с нами любезничали. Правда, до Кеши не добрались. Народ гудел от другого — плакаты!

Оказалось, что стекла в нишах, которые вроде бы для плакатов, — не совсем под плакаты предназначены…

Если прижаться к стеклу, и закрыться руками, чтобы не мешал свет от ламп в нашем коридоре, то можно разглядеть, что за стеклами не доска или стена, а…

Это окна. Только с той стороны очень темно. Поэтому и видно нормально только в одну сторону — если смотреть оттуда. С той стороны наш коридор как освещенная сцена. А вот нам зрителей не видно.

Но иногда и по ту сторону можно что–то заметить. Какое–то светлое пятно.

У Батыя, впрочем, повторить эксперимент не получилось:

— Там ничего нет. За стеклом что–то плотное, задняя крышка стенда или стена.

— Нет, — покачал головой Туз. — Просто окна разные, и свет бывает не за всеми. Надо попасть так, чтобы в это время там светилась хоть какая–то лампа… Тогда можно кое–что разглядеть…

— Там огромный ангар, — сказал Пацак. — Такой большой, что ни дальней стены не видно, ни потолка…

— Это на глубине метров в сто? — хмыкнул Лис. — Ангар, у которого потолка не видно?

— Если это ангар… — глухо пробормотал Туз. — Говорят, там вообще потолка нету…

— Ни стен, ни потолка, — сказал Пацак. — И пол не ровный, а с подъемом. Не бетон там, а земля и что–то вроде травы. А вдали — холмы. А главное, в небе…

— Две луны… — пробормотал Туз. — И двигаются быстрее, чем наша луна…

— Лампы на потолке? — осторожно и мягко предположил Батый.

— Перестань сюсюкать, как с даунами! — взорвался Туз. — Лампы, ага! Движущиеся по потолку! На рельсиках? Планетарий, типа? Подземный?! Здесь?!

— Брось, Туз, — сказал Лис. — Прожектора какие–нибудь, или их отражения. Какую–нибудь технику проверяют, или еще что–то… Передвигают ее, вот и меняется…

— Ага! И кто и зачем эту технику ворочает туда–сюда?!

— Возможно, там депо какой–нибудь одноколейки, ведущей отсюда в Москву? Или к какому–нибудь удаленному запасному выходу…

— Ты сам–то себе веришь, Лис?

— А Сова говорит, — сказал Пацак, — что какие–то тени там видел. Силуэты… Похожи на людей, только ростом раза в полтора больше…

Когда дали отбой, и остались только темнота и голоса, Пацак пробормотал:

— У меня такое чувство, что мы погружаемся куда–то… В какой–то ад проваливаемся…

— Если всему этому верить, — заметил я.

— Они не врут, — сказал Туз.

— Только не надо сходить с ума.

— Но они не врут! — воскликнул Пацак. — Мессир, это же правда! Я сам…

— Не надо. Сходить. С ума, — медленно повторил я. — Они думают, что не врут.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил Туз. — Им все кажется? Но я сам, когда гляжу на эти стекла… А особенно когда к психологу… Там, в коридорах…

— Но когда ты возвращаешься в наш коридор, ты ведь понимаешь, что это все были пустые страхи?

— А я видел! — вдруг сказал Пацак. — Честно, видел! Только не хотел вам говорить, потому что вы… Особенно ты, Лис, и Мессир…

— Перестань сам себя накачивать, Пацак! — рявкнул Лис. — Мало ли, что тебе от страха показалось… У страха глаза велики.

— И мне показалось? — спросил Туз. — И всем им?

— Если кому–то и показалось, не могло же одно и то же привидеться всем? — задумчиво проговорил Батый. — В таком случае…

Вот это мне уже решительно не понравилось.

— Вот что! — сказал я. — Сегодня у Лиса будет шаббат. А басню с моралью расскажу я.

— И о чем? — хмыкнул Туз. — О черном диске? Или о багряной флешке?

— Об острове Броди.

— Это где? — спросил Пацак.

— Это такой маленький островок в теплых морях. На нем живет человек сто туземцев, и когда–то это были самые счастливые люди на земле. Они ловили рыбу, собирали кокосы, разводили детей и тихо радовались жизни. И самым ужасным, что могло произойти на острове, были рассказы старой бабки про то, как много лет назад один рыбак пропал в море. А еще раньше, когда–то совсем уж давным–давно, два охотника повздорили из–за красотки, и один пырнул другого мачете. А так на острове царят мир, счастье и спокойствие, сущий рай… Царили. Пока однажды на остров не явился человек, который одним махом обратил это рай в ад.