Иван Тропов - Балтиморская матрёшка

В столовой поджидал еще один сюрприз. Столы — пусты. Окошко выдачи закрыто.

Бюрг попробовал стучать — никто не отзывался. Он попробовал открыть силой — но стальной ставень даже не шелохнулся. Задраено намертво.

Народ толпился у входа, поглядывая на двери — Перископ придет, хоть объяснит…

Прозвенел сигнал окончания завтрака, а Перископ так и не пришел.

Наш коридор бурлил. Но одной стаей не сбивались, — мало желающих стоять возле черных окон, которые в любой миг…

Теперь грудились маленьким группками у дверей кают, где рядом не было окон. Но и совсем в каюты не забивались — то и дело по коридору прокатывалась перекличка. Стояли в проемах, в распахнутых дверях. Календарики на дверях — как гербы.

К обеду бурление усилилось:

— А где Сова?

Догтэг у него сработал сразу после завтрака.

— Спекся Сова?..

— И мы скоро тоже…

В столовой с завтрака ничего не изменилось. Те же пустые столы.

Пока народ тупо ходил по огромной столовой, снова стучал в ставень, где раньше было окно раздачи, — из–за стенки с тремя фонтанчиками раздался крик:

— Сюда! Здесь!

Нет, не труп повара. Всего лишь четыре коробки. Даже не запечатанные.

— Тушенка, галеты… Не понял. Это что — сухой паек?

А Перископа опять не было…

— Он же один из них… — шептались в коридоре. — Только лучше маскировался… А сам — как тот Шаман…

— И эти «психологи»…

— Все они…

— Понял, что мы и про него знаем… Потому и не пришел…

— Они. Они поняли, что мы все про них знаем…

— Теперь нас отсюда не выпустят…

Когда у Бюрга сработал догтэг, он побелел, как мел.

Из кают в коридор устремились даже те, кто еще изображал игру. Вокруг Бюрга грудились и торжественно молчали, как при покойнике. Кидали взгляды на конец коридоре, где свет растворялся в темноте, — и куда ему предстояло идти…

— А вот хрена вам, суки! — вдруг заорал Бюрг, белый как простыня. — А вот возьму и не пойду! — Он обогнул выступ коридора, и крикнул в темное окно: — Хотите взять меня? Сами идите сюда!.. Да, на свет! Идите сюда! А я не пойду!

На минуту все оторопели, потом…

— А знаешь, Бюрг… Правильно! Все верно, Бюрг. Я тоже не пойду, если у меня сработает.

— Да, точно! По одному они нас всех передавят. А вот пусть попробуют всех сразу!

— И не в темноте, со спины — а здесь, на свету!

Но продержался этот порыв недолго. Минут через пять все опять были бледные и нервные. Крики сменились шепотом:

— Будет что–то страшное… Я чувствую… Они…

— Да… Совсем скоро… Теперь они… Этого они нам не простят…

— Или сегодня ночью… Они…

Когда Батый осторожно уточнил:

— Они?.. Перископ?.. Военные?.. — у каюты Бюрга стало тихо–тихо.

Через миг затих и весь коридор, прислушиваясь.

— Что у вас там? Бюрг!

— Да так… — сказал Бюрг, нехорошо глядя на Батыя. — Алеут, говоришь… Хотелось бы еще знать, не врешь ли…

Бюрг бросил быстрый взгляд на календарик на двери, и тут же посмотрел на меня. Не лучше, чем на Батыя.

Я уже потихоньку отступал, стиснув край батыевой куртки. Лис отступал с нами…

Лишь в каюте мы почувствовали себя спокойнее.

Всего на миг. На моем рукаве завибрировал догтэг.

Лис и Батый замерли. Уставились на меня.

А я, как в тумане, все теребил догтэг, пытаясь уверить себя, что мне это только показалось…

— Мессир… Миш!

Я перестал теребить догтэг. Поднял глаза на Лиса.

Лис облизнул губы и хрипло проговорил:

— Пойдешь?..

Дверь рывком открылась, заставив нас шарахнуться прочь.

Но это был всего лишь Пацак. Словно пьяный, он мутно оглядел прихожую, нас, и шагнул в спальню. Принялся стаскивать белье со своей кровати, швыряя прямо на пол. Скинул и матрас.

— Пацак?..

Он попытался поднять кровать, но она была привинчена к полу. Он огляделся в поисках помощи — и только теперь по–настоящему заметил нас.

— Пацак?..

— Ломайте, чего стоите! Бюрг уже выломал ножку. Ей можно драться!

— Драться?..

— С кем?..

— С ними! С кем же еще! — Пацак вдруг понизил голос: — Там есть пятна… Понимаете? Кровь… Его не просто взяли. Они его… — Пацак заиграл желваками и опять принялся рвать ножку.

— Кого взяли?

— Пятна — где?

— Пока вы тут штаны протираете, стайлы ходил на разведку в коридоры! Туда, где они магнумцев распотрошили…

Пацак зарычал, вырывая ножку, весь покраснел от натуги, но ножка не поддавалась. Застонав с отчаянием, он окинул каюту взглядом… и вдруг что–то заметил. Пацак отцепился от кровати, выпрямился.

— Распотрошили?.. — промямлил Лис. — Но… Подожди, Пацак!.. Пацак!

Пацак выскочил из каюты так же резво, как и влетел.

Лис оглянулся на меня:

— Что это с ним?..

Потом подошел к двери, послушал, что доносилось из коридора.

— Что там?

Лис прикрыл дверь и прижался к ней спиной.

— Трындец… Кажется, это не только Пацака петух клюнув в задницу по самую маковку…

— А вы видели, — спросил Батый, — как он взглянул на наш календарь?

Батый указал на дверь:

— Это он календарь заметил, и тут же выскочил.

— Господи… — пробормотал Лис. — А если Бюрг со своими окончательно психанут и навалятся на Перископа, когда он придет? Это же военные… Никто не станет разбираться, кто именно Перископа… Всех засудят. Или прямо тут перестреляют… Или по психушкам развезут… Или на опыты лоботомируют, и Шаману отдадут… Или сначала засудят, а потом на опыты… Или сначала на опыты Шаману, потом по психушкам, а потом…

— Лис!

— Да я нормально.

Мой догтэг завибрировал опять, на этот раз настойчивее. Я поднялся.

— Все–таки пойдешь? — спросил Батый.

— Надо их предупредить, — сказал я, пытаясь уговорить прежде всего себя. — Если они и в самом деле кого–то убьют… Батый, не вылезай из каюты! Кажется, ты Бюрга раздражаешь… Лис, а ты походи пока? Поговори с ними. Осторожно… Как ты умеешь… Да?

Лис кивнул.

До туалетов мы шли с ним вместе, затем мне пришлось свернуть в темноту. Одному.

Едва исчезли отблески света из нашего коридора, я понял, что это было ошибкой. Щелкнул первый светляк — и тут же послышались шаги.

Я старался не замечать их. Их нет! Это просто в моей голове… Только я чувствовал, что меня нагоняют. Сзади! Отрезав от нашего коридора!

Я шел вперед, ускоряя шаги, боясь оглянуться.

СЛЕВА!!!

Он был в боковом проходе — огромный силуэт, тянувшийся ко мне… Нет, это были не руки. Ствол автомата! За ним силуэт каски, бронежилет…

Оскалившись в беззвучном крике, я проскочил мимо. Зажмурившись, чтобы не видеть. Если не замечать галлюцинацию, она не причинит мне вреда…Ведь так?.. Так?!

Я влетел в стену, и удар освежил меня. Наваждение схлынуло.

Полная тишина. Никто не гнался за мной.

Их вообще нет! Только бы дойти до психолога… Сразу ему все выложу! Пока еще не поздно! Пока мне еще можно помочь! Надо смотреть правде в глаза: у меня тот же психоз, что и у Батыя. В темноте нам мерещатся вооруженные люди… В нашей форме… И от этого мне страшно…