Иван Тропов - Балтиморская матрёшка

Сначала я не поверил своим глазам.

Потом сердце застучало как бешеное.

Шаман шел между рядами столов, со своей планшеткой, и уже не скрывался. Отросток на его планшетке был на месте, и явно работал: Шаман шел по рядам, чуть поводя планшеткой, нацеливая ее на каждого, на всех подряд…

Я шмыгнул за колонну, когда он проходил по соседнему ряду.

Шаман сильно осунулся, а глаза у него были теперь…

Я вдруг понял, что никакой он не шпион. Потому что я уже видел такие глаза… Совсем дикие… Будто он брел не наяву, а через свой ночной кошмар, и каждый встречный человек — это новый вывих этого кошмара. Еще один удар ужаса. Еще одна чудовищная тварь…

В каюте меня ждал Лис. Вскочил с кровати, едва я зашел меня. Вцепился мне в рукав.

— Наконец–то! Где ты был! Психологу рассказал?!

— Нет его…

— Ну хотя бы Перископу?!

— Нет Перископа.

— Как?.. И его?..

— Где Батый?

— Да что Батый! — отмахнулся Лис. — Шляется по коридорам все время. То задумчивый, встанет у стены, и чертит по ней пальцем, губами шлепает. То к кому–нибудь подойдет тихонько и стоит, словно подслушивает, пока его не заметят и сами не отойдут… Слушай! Если ни психолога, ни Перископа… кто же имеет право вывести нас отсюда?!

— Хотел бы я знать, кто хотя бы хочет вывести нас отсюда…

— А если Омуль и нас, как Перископа и психолога?.. — прошептал Лис. — Здесь полно темных закоулков, куда годами не заглядывают… Надо выбираться самим! Убедить Батыя, что нам надо выби…

Лис завял под моим взглядом. Побледнел как простыня:

— Что?..

— Ты думаешь, Шаман здесь самый опасный?

— Но…

Я затащил Лиса в ванну и открыл тайник. Сунул ему бумажки Батыя.

Листы поделены на графы, каждая графа исписана бисерным почерком.

— И что это?..

— Мне тоже интересно.

В каждой графе было что–то вроде диалога. Только вместо осмысленных фраз — набор случайных слов. Наименее бредовым было такое:

если: новые неумные, касается лба, резко вздыхает, сладко улыбается, сужает глаза, по центру, то:

есть плацдарм

вы наши? — я наш — я тоже.

он наш? — Омуль нет. вам дело, он расскажет.

вы наши? — мы двое. что мы можем? — загрызть Омуля, очень опасен.

Омуль еще опасен. ваш третий, его сами.

— Прямо как надиктовывает кто–то… — растерянно сказал Лис. — Диалоги с духом, приходящим в душе?…

— Мне тоже очень интересно, с кем, как он думает, он тут шепчется?

— И не говорит нам ни слова…

— А как смотрит? — сказал я. — Ты видел, как он стал на нас смотреть? Как на диких кошек… И это тебе не Шаман. У Батыя бицепс больше, чем у Шамана бедро. Батый одними голыми руками десяток здешних вояк передавит, как котят. Нас вообще можно в расчет не брать… Лучше верь, Лис, что психолог вернется. Это наша последняя надежда. Самим нам отсюда не выбраться. Нам хотя бы ночь эту пережить…

— О, черт… — простонал Лис и стукнул себя по лбу.

— Что?

— Люди, возле которых он останавливался… Они же почти все были вооруженные! Я думал, чего это он как бы невзначай к ним подбирается, словно не хочет, чтобы на него обратили внимание… А он проверял, к кому сможет подобраться незаметно! Свернуть шею, взять оружие… — Лис в ужасе уставился на меня: — Помнишь, он рассказывал про охоту? Как бьет белку в глаз? Навскидку?

— А еще я помню, — шепнул я, — как в сетевухе мы под его ценными указаниями всех остальных разводили, как хомячков…

— Так вот зачем он все коридоры обходил… Запоминал планировку…

— И всех вооруженных людей. Пересчитал. Узнал, кто где обычно ходит. А может быть, уже и их повадки частично угадал?..

Батый сам рассказывал, что у него абсолютная память. На лица, на места, на слова. Может хоть дословно вспомнить, кто и что ему говорил за последний год…

За входной дверью раздались шаги, прямо к нашей двери, и я толкнул Лиса навстречу. Сам метнулся в ванную. Заперся, второй рукой уже включая воду. Закрыл тайник, сполоснул лицо, только после этого вышел.

Сначала мне показалось, что это и не Батый вовсе, так он осунулся.

— Батый, ты так скоро будешь выглядеть хуже Шамана, — заметил я.

— Батыюшка, ты зря вчера почти всю ночь не спал… — поддержал Лис. — Учти, последний мухомор ломает мозги лося.

Лис попытался ухмыльнуться, но его улыбка завяла под взглядом Батыя.

Он переводил взгляд с Лиса на меня, когда мы говорили с ним, и взгляд его был…

Я с опаской коснулся его руки. Погладил, успокаивая.

— Батый, ты ничего не хочешь… м–м… рассказать нам?

Батый вдруг шмыгнул носом, будто собрался вот–вот разреветься, и тут же отвернулся к стене.

— Лучше не надо, — глухо пробормотал он. — Если… Если я ошибаюсь, мне потом будет очень стыдно…

— Тогда ляг поспи?

— Но еще нет отбоя…

— Ты вчера почти не спал, — заметил Лис. — А если долго не спать, в голову начинают лезть разные мысли, иногда очень странные… Надо поспать, Батый, если не хочешь слететь с катушек.

Батыя вяло кивнул. Он не сопротивлялся, когда мы с Лисом уложили его. Мы выключили свет, и тоже растянулись на койках.

Но Батый не засыпал. Все ворочался…

Я невольно прислушивался.

Он еще на кровати?

Или уже крадется в темноте к двери, в коридор… Или ко мне. Я вздрогнул, представив его цепкие пальцы — как они сжимают мою шею. Он же и меня и Лиса задавит как мышат, если захочет…

Но звуки раздавались пока из его угла. Батый то ворочался, то сопел.

Первым не выдержал Лис:

— Батый, чего тебе не спится?

— Не знаю… Никак не могу заснуть. Хочу, но не могу… Мысли никак не отпускают…

— А ты за них не держись, они и отпустят.

— Как это?

— Очень просто. Представь себе поярче, понагляднее, овцу… Представь эту овечку очень–очень ярко, а теперь — как она перепрыгивает через барьер… Каждое ее движение, выражение морды… Представил? А теперь вторая… И дальше третья… Считай их… М–м?

Батый тяжело вздохнул.

— Ну?! — не выдержал Лис. — Представил?!

— Честно говоря, на нашем острове никогда не было ни одной…

— А–а, дикарь! Ну тогда представь что–нибудь, что очень хорошо помнишь! Ну вот ты целый месяц мочил в игре солдат! Ну представь одного!

— В нашей форме?

— Лучше в нашей, ее ты должен знать лучше всего, тут главное, чтобы во всех мелочах представлял, очень живо… Теперь представь, как наводишь на него прицел… Хлоп, прямо в лоб! Мозги в стороны! Теперь второй, наводишь прицел на него… И третий, и дальше… Считай их… Представляй очень–очень ярко, и ни на что не отвлекайся… Повторяй их… Раз за разом…

Отбой не наступил. Едва Батый затих, и я сам стал проваливаться в дрему…

СТУК!

Я вскинулся на кровати, молясь, чтобы это было во сне…

В дверь стукнуло. Еще раз, настойчивее!