Анджей Ясинский - Беглец

Я, конечно, утрирую, приводя подобные аналогии. Да и как можно сравнивать пусть и сложную, но чисто программную модель с этим гипермонстром, что объединяет в себе физическую систему с ее информационно-энергетической матрицей, причем круто замкнутыми друг на друге? А самое главное – вся эта система не является статическим монолитом, а динамически может меняться, подстраиваться под окружающую действительность. Пусть не всегда и не везде, что зависит от граничных условий, собственных запасов прочности и скорости реакции, но все же…

Из сказанного следует один любопытный вывод: при желании и умении, поковырявшись в информструктуре, можно одни модули заменить другими со схожим функционалом, но, допустим, слегка расширенным. При условии, конечно, что они будут реализовывать базовые стандартные действия. Можно придать дополнительные свойства коже человека, вырастить рога, усилить какие-то способности… Но, слава богу, сейчас передо мной такой задачи не стояло. Слишком это кропотливая и сложная работа, да и на любителя. На мой взгляд, многие такие бонусы проще наработать в физическом мире с помощью тренировок. Ну если не считать рога, да и те при определенном «везении» сами собой могут вырасти…

Все части, или модули, моей информструктуры не были повреждены, а лишь деформировались некоторые связи между ними: где-то они были разорваны, где-то ослаблено прохождение сигналов. Однако процесс разрушения «отключенных» элементов хоть и медленно, но все же начался. И я приступил к работе, в одних местах «сшивая» разрывы, в других на всякий случай дублируя связи, если это не приводило к сбоям. Не сразу, но я заметил, что и биокомп включился в работу, акцентируя мое внимание на отдельных узлах или облегчая дозирование инфоэнергии, которую приходилось закачивать в информструктуру. Кажется, именно благодаря ему мне удавалось удерживать в памяти огромное количество информации и не упускать из виду мелочи…

Вывалился я из внутреннего пространства, где занимался самолечением, через несколько дней, чтобы застать удивительную картину. Неподалеку на ровной площадке танцевала обнаженная девушка. Не сразу я узнал в ней Карину. Стояла теплынь, солнце старалось вовсю, в его лучах уже слегка тронутое загаром тело девушки завораживало своими плавными движениями. На Карине была лишь повязка вокруг бедер и материя на груди типа купального топика. Как я узнал позже, в отличие от наших аристократов прошлого здесь было модно иметь не анемичную бледность, а легкий загар, говорящий о здоровье человека. Кроме того, здесь давно заметили благотворное влияние на здоровье солнечных лучей, чем и пользовались по мере возможности.

Движения девушки походили на некую смесь индийских танцев, балета и художественной гимнастики. Вроде бы не особо совместимые, на мой взгляд, они были гармонично связаны и интегрированы друг в друга. Волнообразные движения рук в низком полуприсяде переходили в стойку на одной ноге, когда вторая нога сзади вытянута вверх и прижата к затылку, удерживаемая над головой руками. Даже с моей подготовкой я такое не сделаю при всем желании. Потом шли прыжки, снова позы и стойки почти без движения – играли только кисти рук и стопы, медленно двигая девушку, как статую по льду. Часто эти «скульптурные композиции» сопровождались игрой лицевых мышц. Точно языческие маски из музея сменяли друг друга: испуг, гнев, радость, восхищение. С такими талантами чародеи вполне могут быть очень продвинутыми лицедеями, с ними надо держать ухо востро.

Глядя на девушку, я сам собой погрузился в ритм ее движений, войдя в некий гипнотический транс. В голове стали рождаться звуки, всплывать мелодии и песни разных стран и народов, пока не осталась одна, больше всего соответствующая моменту. Как ни странно, это снова было что-то из старого – «Dies Irae» Моцарта, правда, почему-то в обработке «Dark Moor». Память услужливо высветила мне надпись композиции – я даже дернулся от неожиданности: вдруг показалось, что на мне снова бадди-комп.

Карина неестественно замерла, сбившись на полушаге, и я понял, что происходит что-то непонятное. И тут же девушка взорвалась движениями рук, ног и прыжками, как будто слыша звучащую у меня в голове музыку. Стоп! Как будто? Откуда? М-да… Над моей головой висело плетение звука, такое знакомое, но явно доработанное каким-то человеком, у которого руки растут оттуда, откуда надо… Ага… А коммутируется оно к… кажется, к биокомпу. Вот, оказывается, как к нему можно подключаться снаружи… Хм… и кто все это сделал? Вроде никакого мага моего уровня рядом нет, так что будем считать, что это мое детище. Весьма приятно осознавать, что именно я – автор этой красоты. Жму себе руку!

Толлеус

Местность все понижалась. Стройные сосны редели и мельчали, пока последние чахлые деревья окончательно не исчезли из виду, уступив место камышу и мху, а местами даже широким лужам, затянутым ряской. Лишь кое-где еще торчали засохшие остовы деревьев – молчаливые свидетели лучших времен. Прежде широкая дорога сузилась до одной колеи. Теперь, если попадется встречный экипаж, не разъехаться. Толлеус знал, что в это дождливое время года движение здесь практически замирает. Купцы даже в сухой сезон предпочитают пользоваться имперским трактом. Им проще сделать большой крюк, зато по широкой дороге, вдоль которой полно постоялых дворов и деревень.

Повозка тащилась еле-еле, местами увязая по самые ступицы в раскисшей колее. Все-таки не в добрый час старик решил срезать дорогу, сэкономив день пути. Благо по-настоящему серьезные топи были значительно южнее. Здесь же в особо жаркие годы и вовсе пересыхало так, что можно было пройти весь путь пешком, не замочив ног. Безрадостный однообразный пейзаж действовал угнетающе. Успокаивало лишь то, что добрую половину заболоченной колеи Толлеус уже благополучно миновал и даже с такой черепашьей скоростью успевал до темноты выбраться на тракт.

Неожиданно повозка клюнула вперед и опасно перекосилась на один бок. Искусник слегка зазевался с управлением. Переднее колесо съехало с дороги и сейчас же провалилось в невидимую яму. Уставшая лошадь, испуганно всхрапнув, инстинктивно дернулась, но тут же сдалась, понуро опустив голову: засела телега крепко.

Час прошел в бесплодных попытках выбраться. В ответ на понукания своего незадачливого возницы животное лишь вяло перебирало ногами, размесив копытами и без того плохую дорогу в кашу неаппетитного вида. Нет, ну это ж надо! «Повозка у вас высокая, проедете!» – убеждал местный фермер. И он поверил! Старик в сердцах стегал кнутом ни в чем не повинную лошадь. Старый пень, срезать решил!

– Пошла, кляча! – в отчаянии скомандовал Толлеус и, закашлявшись, устало присел на лавочку. Отдышавшись, посмотрел назад – сочащаяся из земли вода уже почти скрыла колеи, оставленные колесами.