Стивен Браст - ТАЛТОС УБИЙЦА

Они все шли и шли. Через маленькую площадку двигался нескончаемый поток, который все прибывал. Мне стало любопытно. Несколько раз я ловил себя на том, что больше внимания обращаю на них, чем на потенциального убийцу, который, вероятно, следил за мной. Это был… который?., четвертый день моего пребывания здесь. Если бы убийца был достаточно безрассуден, он расправился бы со мной на третий день. Если же он исключительно осторожен, то он подождет еще несколько дней или поищет более подходящее место. Что мне делать? Интересный вопрос. Я мог бы либо выбрать более подходящее место, либо сделать свой собственный ход сегодня. Я почти улыбнулся своим мыслям. Сегодня я готов был убить самого себя, если бы мне за это заплатили.

Я покачал головой. Мои мысли снова пошли не в том направлении. Лойош взлетел с моего плеча, полетал немного вокруг, потом вернулся на свое место.

– Его либо здесь нет, либо он хорошо спрятался, босс.

– Ладно. Что ты думаешь об этом столпотворении?

– Не знаю. Однако они взбудоражены, словно осиное гнездо.

Людской поток все не кончался. По мере того как дело шло к вечеру, все больше и больше людей с Востока и текл входило в дом Келли и вскоре выходило оттуда, часто с пачками бумаги в руках. Я заметил одну группу из шести человек, появившихся с черными повязками на головах, которых у них не было, когда они входили. Вскоре в дом вошла еще одна группа и тоже появилась с повязками на головах. Коти, так же как и другие знакомые мне личности, то исчезала в доме, то появлялась оттуда примерно каждый час или около того. Когда она появилась в очередной раз, у нее на голове тоже была повязка. Я мог разглядеть ее только у нее на лбу, поскольку она полностью сливалась с ее волосами, но, по-моему, смотрелось это неплохо.

Уже вечерело, когда я заметил у одной из групп, слонявшихся возле дома, в руках палки. Я присмотрелся получше и увидел, что у одного из них был нож. Я облизнул губы, напомнив себе, что должен следить за убийцей, и продолжал наблюдать.

Меня вовсе не удивило, когда еще примерно через час появились новые группы людей с палками, ножами, тесаками, а то и с мечами или копьями.

Похоже, должно было произойти некое Событие.

Мною овладели смешанные чувства. С одной стороны, я был доволен. Я никогда не думал, что эти люди в состоянии объединиться в подобных масштабах – сейчас на улице было около сотни вооруженных выходцев с Востока. Я даже ощутил своеобразную гордость за них, но знал: если это будет продолжаться, они привлекут к себе внимание, что не принесет им ничего, кроме неприятностей. Мои ладони вспотели, и я уже не слишком тревожился из-за убийцы, который, как я полагал, мог быть где-то неподалеку.

Собственно, подумал я, о нем можно почти забыть. Будь он достаточно смел, сейчас было самое подходящее время со мной разделаться. Но он мог сделать это и вчера, и позавчера. Родилось ощущение, что он чем-то напоминает меня. Я предпочитаю действовать по плану, а сто вооруженных злобных людей с Востока вряд ли были частью плана этого типа.

Улица продолжала заполняться народом. Даже переполняться. Вооруженные выходцы с Востока шли прямо передо мной. Я старался делать все возможное, чтобы остаться незамеченным. Я даже представить себе не мог, что они собирались делать, но они, похоже, считали происходящее крайне важным. Я решил покинуть это место, поскольку был уверен, что предполагаемый убийца давно уже ушел.

В этот момент дверь дома Келли открылась, и оттуда вышел сам хозяин в сопровождении Пареша, Коти и нескольких незнакомых мне людей. Не знаю, что он такое сделал, но внезапно наступила невероятная тишина. Вся улица мгновенно смолкла. Это было нечто сверхъестественное. Все собрались вокруг Келли и ждали, буквально затаив дыхание, чтобы производить как можно меньше шума.

Он не поднимался на какое-нибудь возвышение, да и был невысокого роста, так что толпа полностью скрывала его от меня. Лишь постепенно я начал осознавать, что он что-то говорит. Казалось, его речь началась с шепота, а затем стала звучать все громче и громче. Не слыша его слов, я пытался оценить реакцию толпы. Что-либо определенное сказать было трудно, но все внимательно его слушали.

По мере того как его голос становился громче, я начал разбирать отдельные фразы, затем более крупные куски его речи.

– Они требуют от нас, – вещал он, – чтобы мы платили за их излишества, а мы отказываемся это делать. Они утратили все права управлять нашими судьбами, которые, возможно, когда-то имели. Теперь мы обрели право решать свою судьбу. – Тут его голос внезапно понизился, но чуть позже снова зазвучал громче. – Вы, собравшиеся сейчас здесь, лишь авангард, и эта битва – лишь первая из многих. – И еще чуть позже: – Мы не должны недооценивать их силы, как они недооценивают наши, но мы должны знать и их слабости.

Он говорил что-то еще в том же духе, но я был слишком далеко, чтобы понять, что происходит. Тем не менее они размахивали в воздухе оружием, и я видел, как улица все больше заполняется народом. Стоявшие в задних рядах слышали не больше, чем я, но энергично напирали на стоящих впереди. Атмосфера была почти карнавальная. Люди поднимали вверх свои палки, ножи и тесаки и с воплями размахивали ими. Они хлопали друг друга по плечу, обнимались, и я видел, как один выходец с Востока чуть не перерезал горло текле, который пытался его обнять. Они не понимали и не уважали своего оружия. Мне стало страшновато, и я решил уйти. Я вышел из своего угла и отправился домой – без каких-либо приключений.

Когда около полуночи Коти вернулась домой, глаза ее сияли. Собственно, не только глаза. Казалось, легкое сияние исходило изнутри ее головы, из под ее кожи. На лице играла улыбка, и в каждом ее движении, когда она снимала плащ и доставала бокал из буфета, ощущалось оживление и восторг. На голове у нее все еще была черная повязка.

Когда-то она уже так смотрела на меня.

Коти налила себе бокал вина, прошла в гостиную и села.

– Что случилось? – спросил я.

– Мы наконец переходим к делу, – ответила она. – Мы выступаем. Это самое восхитительное из всего, что я помню.

Я постарался по возможности ничем не выдать своей реакции.

– И что же вы намерены делать?

Она улыбнулась, и огонек свечи заплясал у нее в глазах.

– Мы закрываем его.

– Закрываете что?

– Весь Восточный район – всю Южную Адриланку.

Я моргнул.

– Что значит – закрываете?

– Никто не сможет ни войти в Южную Адриланку, ни выйти из нее. Всем торговцам и крестьянам, идущим с запала, придется обходить ее стороной. Вдоль Плотницкой улицы и улицы Две Лозы возводятся баррикады. Утром на них будут люди.

Какое-то время я боролся сам с собой. Наконец вопрос «Зачем это нужно?» одержал победу над вопросом «Как вы собираетесь это сделать?»– Ты имеешь в виду в ближайшей перспективе или чего мы вообще хотим добиться? – спросила она.