Алексей Махров - Бредун. Изгой Тьмы

Можно было предположить, что «рязанский князь» вообще не принимал участие в штурме, но несколько взятых «языков» в один голос утверждали, что видели Бритву до самого сигнала к атаке.

Загадка получила неожиданное и весьма страшное разрешение – вернувшись во дворец, победители обнаружили перебитым весь оставленный на охране десяток бойцов. Причем убивали их из бесшумного оружия – выстрелов никто не слышал. Из здания исчезли некоторые ценные вещи, а из подвала пропали девчонки-рабыни, в том числе Татьяна. Как всё это можно было проделать под носом у двух сотен вооруженных бредунов, отыскалось достаточно быстро – в одной из тюремных камер зиял люк, ведущий в подземный ход.

Видимо, пока основная масса его людей гибла от пуль и осколков наверху, Бритва, во главе самых преданных псов, тихонько пробрался под землей и, воспользовавшись тем, что все обороняющие дворец бойцы пошли в контратаку, выбил охрану, забрал ценности и увел драгоценный живой товар. К счастью, он не стал трогать других укрывавшихся в подвале людей, в основном женщин и детей. Только пристрелил сидящего в одиночной камере Суслика.

Немедленно отправленная в подземный ход погоня через двести метров наткнулась на завал. Бритве снова удалось ускользнуть из-под самого носа полковника. Юрий не орал на подчиненных, не бегал, не ругался. Он просто молча сидел, уставившись в одну точку, переживая потерю Танюшки.

Разведчики ушли веером во все стороны, пытаясь перехватить Бритву на марше или хотя бы найти след. Вернувшись вечером, они доложили, что нашли крестьянина, видевшего, как через Оку вброд переправлялись два КамАЗа, в одном из которых сидели молодые девушки. Это было хоть что-то и полковник немедленно стал готовить группу к дальней поездке. И лишь тогда обнаружили, что нигде не могут найти Нахамсона. Очевидно, что и он угодил в лапы своего бывшего коллеги.

Пашка, узнав, что дядя Толя, смешной чудаковатый старик, всего за месяц ставший ему самым родным человеком, оказался в плену у Бритвы, решительно потребовал у Вратаря своего участия в поисково-спасательной экспедиции. Полковник, прекрасно понимая его чувства, не стал отговаривать, мотивируя плохим состоянием здоровья, а задал всего один вопрос:

– Уверен, что справишься?

– Абсолютно! – ответил Скорострел. Долгого пешего пути на костыле он бы не выдержал, но вполне мог крутить руль и стрелять.

– Решено, отправишься с нами!

Всего в отряде полковника насчитывалось двадцать четыре человека. Они передвигались на четырех машинах: двух КамАЗах, бронированном багги и Пашкином «Геленвагене». Из тяжелого оружия отряд имел два Корда, ДШК и АГС-17. Патронов и гранат хватало в избытке. Поэтому, обладая столь внушительной, по местным меркам, силой, Пирогов надеялся справиться с любым противником. Однако противника еще надо было найти.

Местность за Окой представляла собой глухие хвойные леса, сильно разросшиеся после катастрофы. Местного населения здесь почти не было – только небольшие крестьянские деревушки, живущие своим хозяйством. Следы той, виденной на переправе колонны из двух КамАЗов, пропали сразу за рекой.

Поэтому полковник принял решение разделиться, чтобы охватить поиском как можно большую площадь. В одном экипаже с Пашкой оказались лейтенант Виссарион и два сержанта – улыбчивые молодые, лет по двадцать, парни, отзывающиеся на позывные Кот и Борода. Все они были уроженцами Югороссии, входили в особую разведывательную группу полковника Пирогова и в Подмосковье попали около полугода назад.

Пообщавшись с ними, Паша понял, что его жизнь, которую он считал вполне обычной, на самом деле очень далека от нормальной. Его новые товарищи в детстве не голодали, ходили в школу, водили девушек в кино, а оружие в руки взяли совершенно добровольно. Соратники поначалу относились к Скорострелу весьма настороженно, считая его чуть ли не диким зверем, бандитом с большой дороги. Эта предвзятость была обусловлена общепринятым в Югороссии отношением к бредунам. Но постепенно некоторая отчужденность была сломана и экипаж вполне «сработался».

Через три дня Пашка начал потихоньку хромать без костыля, а через неделю рана на ноге совсем перестала его беспокоить. Были дела поважнее. Они, как заведенные мотались по бескрайним лесам, изредка натыкаясь на хутор или выселки. Очень часто их встречали ружейным огнем – для местных крестьян каждый незнакомый автомобиль априори считался враждебным. И тогда, не принимая боя, они объезжали поселение по большой дуге.

Но изредка попадались вполне мирные деревушки, где им удавалось расспросить местных жителей. Хотя, как подозревал Паша, такое «миролюбие» было обусловлено отсутствием у местных достаточного для отпора оружия и боеприпасов. Километров через сто джип Скорострела заехал в совершенно дикие земли, изобилующие разбухшими после Тьмы речушками и множеством глубоких оврагов, намытых буйными весенними водами.

Темп продвижения резко снизился. Теперь они проходили в день не более двадцати километров. Но люди жили и здесь. Небогато, но зато вполне спокойно. Крупные банды сюда не заходили, а от мелких аборигены привыкли прятаться в лесных схронах, где хранили все запасы.

Всё это парни узнали в одной из опустевших к их прибытию деревенек, от сидевшего на скамеечке, перед потемневшей от времени избой, дряхлого деда. Хотя разговор начался весьма забавно – на приветствие старик весело ответил:

– Нет, фашисты проклятые, ничегошеньки вы от меня не узнаете! Хоть запытайте насмерть! Где мои детишки прячутся, я и сам не знаю, а потому и сказать не смогу!

– Резонно! – заметил Виссарион. – А что же они тебя здесь бросили?

– Почему бросили? Я сам остался! – гордо ответил старик.

– И не боишься?

– Чего мне бояться? – удивился дед. – Смерти? Я уж который год под ней хожу! Мне уж за сотню перевалило! Я ить еще коммунистов застал, да… При Сталине родился, и аккурат в то лето большая война с немчурой началась.

– Вот что, дедушка, мы тебя трогать не будем! Да и не собирались, если честно. Мы не какие-то там бредуны, – сказал лейтенант, покосившись на Пашку. – Мы солдаты регулярной армии Республики Юга России!

– Ох, ты ж! – старик даже хлопнул по коленкам ладонями. – Прямо-таки настоящие солдаты? А может у тебя и документик есть?

– Нет, – смутился Виссарион. – Мы же здесь в разведке, какие могут быть документы?

– А, ну да, ну да, – покладисто согласился старик. И было видно, что гостям с далекого юга он не верит. – Действительно, какие в разведке документы? Так, а что же вы здеся разведываете?

– Бандитов ловим! – заявил лейтенант. – Они на двух грузовиках передвигаются. Таких больших, на шести колесах…