Иван Тропов - Цензор II: сейва не будет

Рычал от боли, но рвал. Глазное яблоко наконец-то выскочило — уже лопнувшее, сочащееся мутной жижей. Повисло на связке сосудов и нервов…

Стас поднял вторую руку, и воткнул пальцы в левый глаз. И рвал там, выкручивал…

Уже не воя — уже орал в полный голос. Звуки бились о низкий потолок, о стены, заполнив тесную избушку. Он орал изо всех сил, уже не пытаясь сдерживаться…

Но не останавливался. Нащупал окровавленными руками нож, обмотал его рукоятку в край пиджака, чтобы не скользила. Лезвием к себе. И — пырнул себя в грудь. Несильно, но тут же потащил нож в сторону. Длинно, от плеча до живота. И еще раз, и еще, и еще…

Воя все громче, все безумнее — и все чаще и глубже бил себя ножом. По груди, по рукам, по лицу, по шее…

А я боролся с тяжестью, утягивавшей меня в холод и сон. Закрыть глаза — это так легко…

— Молодец, Стас, — пробормотал я из последних сил.

Или мне показалось, что проговорил? А губы лишь едва дрогнула?

— Молодец, Стас! — попытался крикнуть я.

Не для Стаса — едва ли он меня слышал, а даже если бы и услышал, едва ли бы понял. Для крошечного микрофона, пришпиленного с внутренней стороны футболки.

— Молодец, Стас!!!

Его вой метался по крошечной избушке, сверкали безумные глаза мальчишки на залитом кровью лице — застывшим взглядом он глядел на то, что Стас делал с собой… А я сидел на коленях, схватившись руками за края живота, откуда пытался вывалиться скользкий клубок, и старался не двигаться.

Ну где же ты, полковник! Где же ты!

Кодовое слово сказано. Теперь можно! Теперь нужно! Где же ты!!!

Кажется, снаружи зарычал мегафон, выкрикивая какую-то команду, но что — не разобрать. Стас выл — и рубил себя. Выл — и рубил…

Наконец-то его крик стал тише, движения медленнее, медленнее, медленнее…

Он скорчился на полу, уткнувшись головой в колени. Под ним расплывалась лужа крови, черная в скудном свете свечей. И весь он был в крови. Истерзанный ломоть мяса, у которого не осталось даже глаз.

Совсем затих, завалился на бок. Но еще дышал. Кровь пенилась у него на губах:

— Больно… Как больно… Господи, когда же это кончится… Где меню?.. Почему нет меню?.. Дьявол, как больно… Когда же меня выкинет в меню…

Я падал в сон, полный холода и льда…

И тут с грохотом вылетело окно.

Кто-то в тяжелом бронежилете рыбкой влетел внутрь часовни. Плюхнулся на пол, перекатился в сторону, вскочил на колено — уже выставив руку с короткоствольным автоматом, готовый стрелять…

Но стрелять было не в кого. Все уже было сделано.

Кто-то влетел в другое окно, и сразу двое вбежали в дверь.

Часовню наполнили крики, топот, запрыгали лучи фонарей, потом прямо в окно ударил свет прожекторов, ослепляя…

— Мальчишка целый. Совсем, — чей-то голос. — Так, лоб малость покарябали…

И чьи-то руки схватили меня, поднимая.

— О, господи! У него живот…

— Вон он, цензор! — голос чуть в стороне. Там, где был Стас. — Быстрее капельницы, он еще дышит! Быстрее сюда!

Я почти потерял сознание, но из последних сил цеплялся за реальность.

Еще не все кончено. Есть кое-что, что я должен сделать. Обязательно должен сделать…

— Эй! — позвал я расплывчатое лицо надо мной.

Попытался. Голос меня не слушался. Вышел сиплый выдох.

— Эй! — крикнул я.

— Он что-то пытается сказать…

— Кто?.. Он?.. Да что он…

— Эй!!!

На этот раз, кажется, я в самом деле смог выдавить какой-то звук. Лицо склонилось совсем близко.

— Не надо… — выговорил я из последних сил. — Оставьте его… Не трогайте… Дайте ему умереть. Он заслужил не знать, что он сделал.