Мэй Род - Парк 300

Герман отрицательно покачал головой.

-Великий был полузащитник. Ну, он живой, конечно, и сейчас, но как футболист он умер почти четверть века назад, тогда мюнхенский клуб потянуло вниз. Как я тогда болела, сорвала все голосовые связки. Хотите, покажу кубок?

Герман молча кивнул. Ему нравилось общество этой женщины.

-Вас удивляет, что старушка рассказывает парню о футболе?

-Нисколько. Это по-своему мило, противоестественно, но мило.

-Почему противоестественно?

-Потому что всё, что не укладывается в стереотипы, кажется противоестественным.

-Разумеется, вы правы, Герман. Что решили, остаётесь до завтра?

-С превеликим удовольствием, - Герман широко улыбнулся и заметил, как уголки его губ заныли от неожиданной боли. Они не привыкли к такой работе, для них столь открытая улыбка не укладывалась в систему прошлых знаний, и они не ожидали таких резких перемен, потому что для них улыбка была чем-то слишком противоестественным. Герман засыпал, лёжа на накрахмаленной белой простыне, укутавшись в теплое пуховое одеяло. Он анализировал полученную информацию, старался систематизировать факты, уложить их в голове по полкам, как привык делать всегда. Но не удавалось. То ли он устал за сегодня сильнее обычного, то ли что-то другое мешало ему, точно Гера не знал. Сон с каждой минутой одолевал его напряженное тело. Герман стал погружаться в то странное состояние, которое бывает у человека перед сном после тяжелого дня. Состояние полу реального сна, когда ты понимаешь, что не отдался Морфею целиком, но всё же большая часть тебя уже в его объятиях. И Герману мерещились разные образы. Вот он маленький, дома. Он даже слышит детский крик, которые сразу же перемежается отцовским басом. Отец уделял мало внимания ему, больше маленькой дочери. Но Гера давно не сердился на родителя. Он забыл обиды, а сейчас мечтал лишь, чтобы невзгоды, что сотрясаются в мире, никак не тронули его мать и отца. Перед сном, из последних сил, Герман набрал срочное и важное сообщение Роллу Кингу: "Новости видел. Полная ж*па. Пробей некую Светлану Нордфильштейн. Отбой".

.

Крамир Вард заканчивал стандартную процедуру медицинской проверки. Его импланты работали как отлаженный маханизм, но раз в месяц мастера "перунцев" принудительно исследовали тело Крамира, дабы выявить возможные нарушения работы организма. В этот раз, как и во многие другие, никаких отклонений от нормы медики не обнаружили.

-Стимулятор нужен? - сдавленным голосом спросил высокий и худой "перунец", повернувшись спиной к креслу, в котором сидел Крамир.

-Завтра закончатся.

-Тогда я вам выпишу тридцать штук. На месяц должно хватить. Если особо нервничать не будете, конечно, - хихикнул врач и удалился за капсулами препарата.

Крамир, по пояс обнаженный, рассматривал своё новое тело. Он уже свыкся с ним, но все равно частенько его мучили приступы тупой ярости. Виноват Лурье. Крамир, уверенный в этом, был рад, что есть конкретный объект его злобы. Случись с ним, Крамиром, несчастный случай или тяжелая болезнь, приходилось бы ненавидеть только себя. И тут же Вард вспомнил об Агате. Женщина, полюбившая его таким, каким он был, женщина, как оказалось, готовая создать с ним семью. И он ответил отказом. Всё могло измениться в один вечер, в одну звёздную ночь. Он должен был ответить ДА, а потом защитить ту, ради которой стоило жить и потом, если понадобиться, умереть. У них была любовь? Да, чёрт возьми, а как это ещё назвать?! И неужели их отношения, их чувства нельзя назвать любовью, если он редко дарил ей цветы и мало говорил сентиментальных глупостей? Зато они понимали друг друга. Вард с грустью осознавал, что больше в этой вселенной его никто так хорошо не понимал, как Агата.

-Вот, возьмите, - знакомый хрип прервал размышления Крамира. Медик протягивал ему пластмассовую коробку, наполненную жизненноважным и ультрадорогим стимулятором.

-Спасибо.

-Кучу деньжищ в вас вбухивается, а толку? А-а, - махнул рукой врач и, усевшись на своё рабочее место, уставился в монитор ноутбука. Крамир отсоединил проводки от протезов. Медосмотр закончился. Вард поднялся с кушетки и набросил рубашку. Она скрыла его испещрённые гидравлическими трубками и высококачественными металлическими имплантами руки и плечи. Анализатор вывел на зрительный нерв информацию о здоровье: всё в норме за исключением психического состояния. Нервы в последнее время расшатались, приходили в негодность. Верный признак скоро взрыва. Этого Крамир боялся, но в то же время ждал с нетерпением. Любой эмоциональный всплеск выбрасывает уйму адреналина. Можно сэкономить на стимуляторах. Но и восстанавливаться после подобной "разрядки" придётся пару-тройку дней как минимум. Столько времени находиться в относительной боеготовности при условии, что его помощь может понадобиться немедленно, было сродни предательству. Но, в конце концов, за кого он воюет? И где? Крамир постарался не думать об этом.

-Моё сердце выдержит перегрузки космонавта? - с оттенком иронии поинтересовался Крамир у яйцеголового, который что-то внимательно изучал на мониторе.

-Что?

-Я говорю, в космос со своим новым сердцем я могу полететь? Вдруг, возможность представиться.

-Вы издеваетесь? - проронил медик, но после небольшой паузы ответил, - тройная доза стимулятора и ваше сердце полетит за вами хоть в другую Галактику.

-Добар!

Вард покинул медблок, и направился по узкому коридору в свою келью. Узкое и душное пространство, из мебели всего-то кровать, стол и стул. Аскетизм в чистом виде. Крамир не требовал роскоши, но хотелось больше места, чтобы размять кости или потянуться от души. Потолок сдавливал, душил. Теперь отставной майор АФБ понимал, зачем монахам делают такие "шикарные" апартаменты. Узость движения порождала и узость мышления. Потому Крамир в своей квартирке только спал и отдыхал, читая книги. Всё остальное свободное время он проводил в спортзале или за просмотром видеофильмов.

Кто-то постучал в дверь.

-Не заперто

-Это я. Как дела, молчун? - в келье появилась Алла. Сегодня она находилась в бодром расположении духа.

-Живой пока.

-Ассаи поручил мне найти тебя. Ему что-то надо от нас.

-Что ж, тогда не будем томить великого предводителя.

-Ты видишь расстояние. Теперь нужно оценить его. Сколько здесь метров?

-Пять-шесть.

-Точность - основа мастерства полёта. Нельзя наивно доверять интуиции.

-Но у кошек, я слышала, она отлично развита!

Алла сорвалась с места и прыгнула в провал между домами. Солнце давно скатилось за горизонт. Алла полагалась только на свои недавно приобретенные качества. В полёте девушка выгнулась, как струна, затем снова подобрала под себя ноги и, сгруппировавшись, приземлилась на пыльный камень полуразвалившегося балкона. Через минуту рядом с ней с неба упала её новая подруга.