Макс Коллинз - Темный ангел. Перед рассветом

— А мы сможем уладить это с папой?

— Я смогу его убедить. Не переживайте, девочки. Он может быть… трудным… но он знает, как это важно для меня. До тех пор пока Макс желает быть здесь… Не так ли, Макс?

Макс кивнула.

— Хорошо, тогда у нас не должно быть проблем. Тем временем, я прослежу, чтобы вы хорошо поели, а потом мы достанем тебе какую-нибудь одежду.

Взглянув вниз на свою заляпанную ночную рубашку, Макс поняла, что это неплохая идея.

Мама просияла:

— Теперь давайте убедимся, что вы не покинете стол без пирога — это лимонное безе.

Макс никогда прежде не пробовала такого экзотического блюда, оно было невероятно, безумно вкусным.

Следующей ночью, Макс обнаружила, каким человеком был папа, и он не был ни на каплю так хорош, как мама. Папа (по крайней мере этот) был большим хулиганом со спутанными волосами, гнилым дыханием, грязным ртом и порочным характером. О, папа мог быть милым, но только тогда, когда не пил.

Что было не часто (и Макс наконец-то поняла, что такое «проблемы с выпивкой»).

После десяти минут рядом с Джеком Барретом, Макс знала, что ошибалась, думая, что Лайдекер плохой. Лайдекер был деловитым, холодным, но не звероподобным, Лайдекер был чудовищем, этот «папа» — монстром.

В эту первую ночь, мистер Баррет вошел в дверь и пронесся мимо жены с приветствием: «Дай мне пива», затем он уселся в свое глубокое кресло, закурил и перевел взгляд на Макс (в розовой футболке и джинсах), которая стояла рядом с Люси напротив его кресла.

— Кто это, черт подери?

Открывая ему банку с пивом, миссис Баррет сказала:

— Это Макс. Поздоровайся с мистером Барретом, Макс.

— Здравствуйте, мистер Баррет.

Папа проигнорировал Макс:

— Какого черта эта военая сирота делает здесь?

Как он узнал, что она была сиротой? И солдатом?

Вытирая свои руки о передник, миссис Баррет проговорила:

— Будь милым, Джек… Ей нужно где пожить какое-то время.

Он впился взглядом в миссис Баретт:

— Еще один чертов рот, который нужно кормить?

— Джек, я хочу этого.

— Джоанна!

— Я многое терплю, Джек. Если тебя это не устраивает, возвращайся в пустой дом — никакой еды, Джек. Никакой стирки. Вставай сам и доставай свое пиво.

Он уставился на нее так, будто жена была в огне:

— Не болтай…

— Ты можешь ударить меня, Джек… но я уйду. В этот раз на самом деле. Ты знаешь, что это значит для меня.

Он отвернулся. Щелкнул пультом от телевизора и глотнул пива.

Миссис Баррет повернулась и в гневе ушла.

— Пойдемте, девочки.

— Те так быстро! — проревел мистер Баррет. Он снова повернулся к Макс — Ты!

— Да, сэр.

— Что ж… в любом случае, ты вежлива. Немного худая… может ты станешь как Люси через год или два… Ты собираешься помогать здесь, отрабатывать твое содержание?

Макс кивнула.

— Вот эта — он пальцем указал на дочь — половину времени бездельничает.

— Я всегда помогаю! — сказала Люси.

Мистер Баррет потянулся на своем кресле и стукнул дочь — звук от удара разнесся по дому как выстрел.

Рот Люси был в ужасе открыт, слезы хлынули по лицу, но она не издала ни звука.

— Не перечь своему отцу.

Между всхлипываниями Люси пробормотала:

— Да, сэр.

— Так-то лучше.

Макс сделала шаг вперед.

— Не бейте ее.

Джек ударил ее сильнее, боль прострельнула через ее челюсть, зубы, через каждую ниточку ее существа. Она сдержалась, чтобы не ударить в ответ, может все семьи так себя ведут. Она всегда сможет убить его позже.

— Ты хочешь остаться здесь, — орал Джек — хочешь свой угол и кровать? Тогда держи свой поганый рот закрытым, пока с тобой не заговорят.

Ее щека все еще горела, но Макс стояла тихо, смотря на Джека Баррета.

Он ударил ее снова.

— Не пялься на меня и, когда я обращаюсь к тебе, ты должна выказывать мне проклятое должное уважение. Например этим «да, сэр» дерьмом, и мы поладим.

Боль еще раз прошла через ее тело, и в этот раз в уголке глаза образовалась слезинка, но Макс не дала ей упасть.

— Да, сэр.

— Теперь она может остаться, Джек? — сказала миссис Баррет.

— Ребенок может остаться. Пока.

— О Джек, спасибо! — И она поцеловала своего мужа в щеку, и он оттолкнул ее в сторону.

Мама (как Макс теперь стала обращаться к ней, и думать о ней) проводила ее в спальню, где она обнаружила Люси.

— Оставайся у Джека на хорошем счету, — посоветовала мама, — и не обращай внимания, когда он… в плохом настроении.

Позже Люси сказала:

— Я надеюсь, что ты не думаешь, что здесь хуже, чем там, откуда ты сбежала.

Лежа в собственной теплой постели, Макс обдумала это. Быть побитой лучше, чем быть застреленной.

— Все хорошо — сказала Макс.

Это было в феврале. Было еще насколько ударов и даже настоящих избиений в марте, апреле и мае. Иногда мистер Баррет заходил в комнату посреди ночи и уводил Люси с собой. Девочка выглядела испуганной, но когда возвращалась, говорила, что по крайнем мере отец ее не бил.

Макс была неосведомлена о сексуальной стороне жизни и не понимала, что происходило на самом деле, но она знала, что это было что-то плохое. Что же касается избиений, то для дома Барретов они были обычным делом, и, чтобы вписаться, Макс не сопротивлялась им.

Было начало марта. Джек (как Макс мысленно называла его, к ней никогда не приходила мысль назвать его папой) достаточно сильно толкнул ее, и когда Макс поднялась на ноги, и он собрался нанести еще один удар, она перехватила его руку и сломала ему два пальца, прежде чем он смог выдернуть руку.

Но навредить Джеку было ошибкой.

Макс была лишена еды на неделю, но это не сильно сказалось на ней — она тренировалась переносить лишения. Но когда Джек вернулся домой из травмпункта, он так сильно избил Люси, что девочка не могла ходить два дня.

— Если ты еще хоть один раз поднимешь на меня руку, — сказал Джек Макс — твоя сестра за это заплатит.

Отныне Макс делала то, что ей говорили, и Джек был достаточно умен, чтобы держать свои руки подальше от своей новой «дочери». По крайней мере до того июньского дня, когда весь мир изменился навсегда…

Восьмое июня 2009 года казался обычным днем, как множество других, школа закончилась неделю назад, и Макс с Люси наслаждались летними каникулами без школьных занятий. Макс удивительно хорошо вписалась в школьную жизнь и чувствовала бы себя хорошо, если бы не припадки, которые были обратной стороно ее генетических преобразований, пока школьная медсестра не нашла очень редкое и отпускаемое без рецепта лекарство, — триптофан — которое уменьшало припадки и контролировало их.

Джек следил, чтобы они были заняты по дому, в последнее время он был еще злее, чем обычно. Доджерсы — единственное, что он любил в этой жизни — проигрывали, и это давало ему больше поводов бить Люси и маму.