Макс Коллинз - Темный ангел. Перед рассветом

Она постучала во вторую дверь и твердо произнесла:

— Макс!

Дверь ответила приглушенным «Входи!» Она обнаружила Муди за его столом, разговаривающим по мобильнику. Он махнул рукой, чтобы она вошла и села на стул напротив него, что она и сделала.

Стена слева от нее, смежная с ловушкой, была полностью заваленной мешками с песком, чтобы защитить офис Муди, когда ловушка захлопнется. Старый стол был металлический и сопровождался двумя неподходяшими к нему металлическими стульями, одним для Муди и двумя с противоположной стороны. В стене справа был дверной проем, и занавес их фиолетовых бусинок отделял жилые комнаты Муди от офиса. Несколько старинных кинопостеров, — Шон Коннери в «Голдфингере» и Клинт Иствуд в «Грязном Гарри» (оба неизвестны Макс) — найденнные где-то в театре, были развешаны то тут, то там.

— Не оскорбляй меня! — рычал он в трубку, хотя спокойное выражение его лица резко контрастировало с тоном. Он глянул на Макс, закатил глаза и изобразил рот пальцами руки, открывая и закрывая его: бла, бла, бла…

Пятнадцатью секундами спустя Капризный сказал в телефон:

— Я знаю, что это кровавое давление, но этот бриллиант больше, чем твое глазное яблоко, тупой ты сукин сын.

Он нажал на кнопку отбоя.

— Вот почему я всегда ненавидел эти сотовые телефоны, — сказал он таким спокойным голосом, будто заказывал чай. — Ты не можешь отложить его в сторону и спокойно провести переговоры.

Макс подняла голову:

— Кто это был?

— Это был тот, кто, если я сделал все правильно, сейчас же перезвонит. — Через пять секунд телефон зазвонил, и Муди улыбнулсяю — Попался.

Макс и раньше наблюдала, как Муди ведет переговоры, и знала, что он всегда получает, что хочет. У него были обаяние, чутье и первоклассное чувство такта.

— Да, — сказал Муди в трубку.

Он слушал в течении нескольких секунд.

— Хорошо, может быть то, что ты сказал о моей матери, было правдой, — говорил Муди, — но этого мы никогда не узнаем, потому что она давно умерла… Но одна вещь насомненна: моя цена — справедливая цена.

Он снова слушал, улыбаясь и подмигивая своей протеже.

— Роскошно, — наконец произнес он. — Где и когда? — Муди что-то быстро записал в блокноте. — Приятно с тобой работать, как и всегда. Ничего так не люблю, как удачную сделку. — И он снова отключился.

Брови Макс поднялись:

— Ну и какова цена?

Его белозубая улыбка могла бы осветить комнату, большую чем эта.

— Не утомляй себя деталями, Максин. Будет достаточно сказать, что Клан может переместиться в такое место, где потолок не грозится рухнуть ему на голову… хотя будет сложно покинуть это место. Несмотря на разруху, оно стало нашим домом после всего.

Она это хорошо понимала.

— Моя дорогая, ты не улыбаешься. Что-то не так? Это из-за сообщения о том, что мы покидаем этот дворец?

Внезапно Макс почувствовала, что не может говорить. Всю дорогу из ресторана она репетировала эту речь, но теперь, когда пришло время ее произнести, она не могла подобрать чертовых слов.

— Ты знаешь, что можешь взять и больший куш? Возможно даже сможешь возглавить свой собственный подклан.

Макс сделала глубокий вдох и медленный выдох, как учили в Мантикоре. Она чувствовала себя как перед взрывом бомбы, хотя ей придется делать это еще много раз. Сконцентрировавшись, она начала снова:

— Муди, я хочу уйти.

Он отклонился на стуле, скрестил пальцы и вежливо улыбнулся.

— Куда, моя дорогая, и надолго ли?

Глядя на потертое ковровое покрытие пола, Макс проговорила:

— Я думаю, это к лучшему.

Улыбка Муди исчезла:

— Пожалуйста, не дразни меня, Максин! Для нас все должно обернуться хорошо. Ты можешь стать королевой здесь.

Она подняла на него взгляд.

— Мне жаль. Я тебе благодарна, ты многому меня научил, но… Я просто никогда не хотела быть королевой. Я просто хотела быть…

— Кем? — спросил он, в его голосе было раздражение и что-то еще… разочарование? — Ты просто хотела быть кем?

Это становилось все сложнее, чувства кипели у нее внути, напряжение сковывало ее внутренности.

— Свободной, — наконец проговорила она.

Его расстройство нарастало вместе с тоном его голоса:

— А ты не… свободна здесь?

Она потрясла головой.

— Конечно я свободна здесь. Но дело не в Клане. Дело во мне. Муди… — она дотронулась до своей шеи, трогая штрихкод — … ты знаешь. Я такая не одна.

— Да — согласился он, успокаиваясь.

Макс продолжала:

— Сегодня утром я получила информацию о том, где может находиться один из моих братьев. Я не уверена. Но мне надо проверить самой.

Вздох Муди был бесконечным.

— Я всегда опасался, что этот день придет. Я всегда… боялся его.

— Теперь ты понимаешь?

Его темные глаза были печальны, и он слегка пожал плечами.

— Неужели тебе не достаточно семьи… здесь?

— У меня здесь большая семья. Клан всегда будет моей семьей, но…

— Но?

Макс посмотрела на пол, потом на Муди, их взгляды встретились.

— Они были моей первой семьей. А в вашу семью я пришла сама.

— И мы приняли тебя.

— Это правда. И ты был добр ко мне. И я преуспела здесь.

Он медленно кивнул.

Она встряхнула темным волосами.

— Мы уже говорили об этом, Муди. Ты знал, что я всегда хотела найти своих братьев.

Он долго смотрел на нее. Затем устало произнес:

— Я знаю, что был несправедлив, Максин… Но я не хочу потерять тебя.

— Я когда-нибудь вернусь. Может не насовсем, но навещу. Навещу свою семью.

Это заставило его улыбнуться, но это была меланхолия, ничего больше.

— Твое присутствие усилило Клан, Макс.

— Спасибо, — сказала она, вставая. — Но с суммой, которую ты получишь за Сердце Океана, все будет нормально.

Поднимаясь, он произнес:

— Скорее всего, это правда… но твой уход будет ощутим. — он обошел вокруг стола и остановился напротив нее. — Ты можешь подождать до завтрашнего обмена? Я могу использовать резерв.

Она сожалеюще покачала головой:

— Я думаю, что он в беде, и мне нужно найти его как можно скорее.

— И куда ты направишься.

— Я просто поеду, Муди. Куда я собираюсь имеет значение только для меня.

Муди принял это кивком.

— У тебя достаточно денег?

— У меня есть запасы. Их не хватит на всю жизнь, но они доведут меня туда, куда я направлюсь… Муди, мне жаль.

— Максин, не извиняйся, что следуешь за своим сердцем… никогда. Такие инстинкты — единственная чистая вещь, оставшаяся в этом грязном мире.

Ее улыбка была теплой, а взгляд любящим.

— Ты был адским учителем.

— Правда? — он поднял что-то со своего стола — фото. — Узнаешь?

Она посмотрела и с легкостью ответила:

— Трафальгарская площадь Модриана. Пиет Модриан.

Его улыбка была восхищенной, и она могла сказать, что восхищался не только ее приятной внешностью.