Михаэль Драу - Генму

Найт вежливо кивнул, хотя его неприятно резануло это обращение — «Мой мальчик», свойственное скорее господину Миккейну.

— Я, собственно, хотел бы попросить вас об одной довольно деликатной операции… Но не по телефону… — проговорил Найт. — Можно, я приеду завтра утром?

— Конечно! Признаться, заинтригован. И польщён оказанным доверием.

Господин Торроф даже не догадывался о том, с чем ему придётся столкнуться в действительности.

Утром следующего дня Найт Ирон прибыл в госпиталь в компании двух молодых мужчин: высокого загорелого блондина и крепко сбитого брюнета, — а также одной настоящей биологической женщины.

Все трое не имели биокарт.

Жизнь без биокарты — страшное преступление, караемое аннигиляцией, но если индивидуум одумается и вошьёт биокарту, его пощадят. Правда, будут всю жизнь держать под неусыпным наблюдением.

Господин Торроф не задавал никаких вопросов. Он лишь увёл всех троих в операционную, удивляясь, что они не понимают ни слова на новоязе.

В процессе сканирования их организмов кибербиолог удивился ещё сильнее…

Найт Ирон возбуждённо ходил туда-сюда по коридору, когда господин Торроф вышел к нему и окликнул по имени.

Киборг встрепенулся и приблизился.

— Мне нужно поговорить с вами, — сказал медик со значением. — Откуда эта троица взялась?

— Говорят, из степи. Вроде как побывали в плену, им там немного повредили рассудок. Я полагаю, что блондин и женщина — из байкеров. А парень с чёрным ирокезом-щёткой — это Дэл… Кхм. То есть Делейт Лебэн.

Господин Торроф очень внимательно посмотрел на киборга.

— Вы уверены, что это на самом деле Делейт Лебэн, известный также как Мёртвая Голова, ликвидатор на службе Мастера Шакса, ныне покойный?

— Эм… — в душу Найта закралось сомнение. — Нуу… Да. Да, я уверен.

— Вынужден огорчить вас. Этот человек никогда не носил в себе ни грамма инородного металла и электроники, и биокарту он не вырезал, её у него попросту никогда не было. Как и у байкера с самкой. Что касается байкера, то его организм вообще представляет собой нечто невообразимое. Стопроцентная регенерация, абсолютный иммунитет, да и много такого, что навело меня на мысли о его… эм… искусственном происхождении. Люди такими не бывают.

— Вы хотите сказать, что он — химера? — Найт мрачнел с каждым словом кибербиолога.

— Да, именно это я и хочу сказать. Хотя, должен признаться, химера какого-то нового типа. Её геном всё-таки соответствует человеческому. Она не мешанина хромосом, она Homo Sapiens. Но с какими-то небывалыми физическими показателями… Боюсь, эти трое совсем не те, за кого себя выдают.

Найт нахмурился, сжав челюсти.

— Самочку можно сдать в Оазис, — продолжал медик. — А что делать с двумя мужчинами, решайте вы. Так как вы за них поручились, и они под вашим патронажем. Не беспокойтесь, все ошибаются. Этот парень действительно похож на Делейта Лебэна. Хм… Правда, на Делейта Лебэна, сделавшего пластическую операцию… Не думаю, что вы попадёте под трибунал за такую оплошность. Ну, обознались. С кем не бывает?

— Значит, это не Дэл, — прорычал Найт, словно не услышав больше никаких слов.

— Получается так. Кроме того, мальчику двадцать лет или около того, судя по данным диагностики состояния органов. Но никак не двадцать пять, как должно сейчас быть господину Лебэну. И… и у него никогда не было никаких пластических операций. Это его, так сказать, родное лицо.

Медик помолчал. И сказал жёстко и безапелляционно:

— Это не Делейт Лебэн.

Найт Ирон оскалил зубы и перебил его:

— Эвтанируйте обоих!

Господин Торроф едва заметно улыбнулся.

— Вы… хорошо подумали, господин Ирон?

— Да! То есть нет! То есть… Уф… — он глубоко вздохнул, одёргивая френч. — Нет, пожалуй, не надо. Мне этот забритый нужен живым. И байкер тоже пусть живёт. Я с интересом их расспрошу на темы разные…

— Как вам будет угодно, — кивнул кибербиолог. Потом он красноречиво указал взглядом на камеры наблюдения и проговорил полушёпотом:

— И… Эм… Постарайтесь сдерживаться, господин Ирон. Вы же не хотите вылететь с должности за недопустимую эмоциональность? Мне, право, было бы обидно.

Найт кивнул. О, да. Господину Торрофу было бы обидно лишиться столь удобного полигона для экспериментов.

Тем временем кибербиолог похлопал его по плечу и скрылся за хромированными дверями.

Найт же отправился в палату проведать своих странных найдёнышей, о которых сам толком ничего не знал, но которым кинулся помогать только из-за призрачного сходства молодого брюнета с погибшим два года назад Делейтом Лебэном. С тем Дэлом, которого он помнил по ледяному гроту на берегу Байкала…

Вечером он увёз всех троих из госпиталя, оставив господина Торрофа один на один с тысячей вопросов.

И вновь появился в операционной лишь спустя несколько месяцев. На сей раз в одиночестве и с обыкновенной заявкой на какой-то незначительный апгрейд.

Молчаливый анестезиолог с усталыми заплывшими глазами сделал ему несколько уколов разными препаратами, и по телу киборга медленно поползли вязкие, маслянистые волны неприятной, тяжёлой мутори. Затошнило. Хотя Найт соблюдал правила и не ел до операции.

Над ним склонилось лицо господина Торрофа, и его искусственный загар представился полусонному Найту каким-то чересчур ярким. В глазах кибербиолога, казалось, можно утонуть. Как в холодном, глубоком омуте. Страшно.

— Не волнуйся, мальчик, всё хорошо. Ты же мне веришь?

Найту показалось, что он кивнул, и сразу же растёкся мазутом по столу, по всей комнате, по всей вселенной, теряя себя.

— Приступим, — сказал господин Торроф, стоя над спящим киборгом и придвигая к себе пульт управления «лапой» хирургического робота. В его голосе не было и намёка на отеческие тёплые нотки, звучавшие всего минуту назад.

Найт уже перенёс несколько операций на новой службе и успел привыкнуть к тому, что в реабилитационный период оставался в одиночестве. Но господин Торроф почему-то взял за правило навещать его лично.

Он присаживался на край постели, хотя это было запрещено регламентом пребывания в госпитале, и расспрашивал Найта о его жизни. Найт хорошо переносил операции и шёл на поправку очень быстро, но отвечал скудно, как будто ему было тяжело разговаривать. Его немного пугало рвение кибербиолога. А может быть, его сердце всё ещё не было готово к чужому участию. Лучше, когда никого рядом. Только больничные стены и потолок. Или стены своей небольшой квартирки и на всю катушку — «новая» классика нового человечества. Никакого Вивальди.

Несложно было догадаться, что господином Торрофом движет не только забота об особом пациенте, но и банальное любопытство. Начав издалека, он постепенно добрался до интересующей его темы.