Андрей Белов - Неполная перезагрузка

Александр следил за всеми телодвижениями Наташи в большом зеркале шкафа, стоящего у нее за спиной. И это зрелище столь сильно усилило его возбуждение, что в брюках у него все распухло до появления болевых ощущений, и он даже серьезно стал опасаться, как бы у него там чего не сломалось. Однако он сдержался, и прежде чем проникнуть в Наташу своими пальцами, несколько раз медленно провел рукой по внутренней поверхности ее ног, периодически лишь слегка прикасаясь к ее губам и окружающим их волоскам.

Наташа в нетерпении совершала круговые движения своими бедрами, ягодицами и при этом пружиня ногами немного проседая. Сама не зная того, демонстрируя в зеркале Александру, просто сводящее его сума зрелище.

Затем пальцы Александра раздвинули ее губы и начали медленно погружаться внутрь. Наташа приостановила свои движения, руки, словно железным обручем сдавили его тело, и с ее губ сорвалось сладострастное:

— О-ох!

Неудовлетворенная медленным продвижением Александра, Наташа подалась своими бедрами, вперед пытаясь как можно глубже насадиться на эти, как ей тогда казалось, через, чур, медлительные пальцы. Однако Александр не позволил ей этого, отведя свою руку, и в результате она оказалась зажата между их телами. Поняв, что так она сделала только хуже, Наташа вынуждена была опять выгнуться бедрами, создавая необходимый простор для руки Александра. Его пальцы снова проникли в нее, и она стала тереться о них, в нужном ей темпе водя своими бедрами из стороны в сторону. Через некоторое время Александр сам увеличил глубину своего проникновения и интенсивность своих движений, подстроившись под ее ритм.

Александр оторвался от ее губ для того, чтобы можно было следить за выражением лица Наташи. Ему было интересно буквально все. Он изучал на практике процесс совокупления и сверял свои наблюдения с ранее приобретенными им теоретическими познаниями. К счастью для Наташи она об этом не догадывалась.

Она не открывала глаз, а лишь подрагивала ресницами, часто закусывала нижнюю губу, а когда отпускала ее, становилась, заметна блаженная улыбка, плохо сочетающаяся с выражением муки на лице. Ее идеально гладкий лоб систематически покрывался морщинами, и от этого казалось, что она силится осознать, понять что-то очень важное и сложное, но правильные мысли все время ускользают, и у нее ничего не получается. Ноздри неровно и сильно раздувались так, как будто она в хорошем темпе пробежала километр. Когда же в лице становилось совсем много муки, Наташа сильно до очевидной боли кусала верхнюю губу, а вся она напрягалась, выгибаясь хотя и не сильно, но как-то подавалась вперед. Затем следовало расслабление и на ее лице все вытесняло выражение полного и беспредельного счастья.

Наташей овладел какой-то совершенно неподвластный ей, животный, первобытный инстинкт. Ей уже не было нужды самой совершать какие-либо движения. Все ее тело превратилось в сплошную похотливую, жаждущую эрогенную зону. Мозг буквально немел от любого самого незначительного прикосновения к ней Александра и даже от простого перемещения в ее теле его пальца всего на пару миллиметров. Она догадывалась, что истекает влагой, чувствуя, как липко, вязко скользит его рука, захватывающая ее ноги у самого их основания и слыша периодически характерные чавкающие звуки.

Наташа ожидала дальнейших шагов Александра и уже опять начинала нервничать. Открыла глаза и напоролась на внимательный, изучающий взгляд Александра, но ее помутневшие, почти бессознательные глаза не в состоянии были различать особенности в его взгляде.

— Я вся мокрая, — выдохнула из себя Наташа.

— Я знаю, — спокойно сказал Александр. — Так и должно быть. Это хорошо.

В его поведении ничего не изменилось. "Я и сама знаю, что так должно быть", — в раздражении подумала Наташа.

— Я же уже готова. Почему ты тянешь? Делай же хоть что-нибудь, — не выдержала Наташа.

— Подожди, потерпи еще немного. Я чувствую уже скоро.

— Я не хочу ждать. Сними с себя все, — попросила Наташа. — Я хочу чувствовать своими руками твою кожу, а не твою одежду.

— Я сам хочу этого. Конечно, сниму. Чуть позже, — услышала в ответ Наташа.

Наташа подумала, что Александр нарочно унижает ее. Хочет, чтобы она униженно просила, буквально умоляла его даже об этом. Своими действиями показывала свое похотливое нетерпение. И она не выдержала. Руки помимо ее воли выволокли из-за ремня брюк его рубашку и, скользнув под нее, стали жадно изучать его теперь ничем не защищенную мелко вибрирующую кожу.

Она почувствовала, что движения пальцев Александра ускорились, в их характере отчетливо стало ощущаться нетерпение, которого ранее Наташа никак не могла заметить. И именно отсутствие нетерпения в Александре больше всего ее злило и одновременно поддерживало и усиливало желание полностью завладеть им. Она чаще стала хватать ртом воздух и тут же бестолково со стоном выпускать его. Ее уже всю трясло и било как в лихорадке, все ее тело ходило, извивалось грудью и бедрами в рваном ритме.

Наташа чувствовала левую руку Александра, подхватившую ее под ягодицы и безуспешно пытающуюся убавить амплитуду колебаний ее тела.

Поскольку ей было всего этого недостаточно и, показывая, что она ждет от никак нежелающего понять ее Александра большего, Наташа попыталась протиснуть ладонь между животом и ремнем его брюк, но смогла продвинуться в глубь его штанов всего лишь на несколько сантиметров. Тогда, вытащив из-за ремня не способную пробиться дальше руку, она сильно прижала ее прямо поверх брюк к выпуклости между его ног.

Наташа кончила тут же, как только почувствовала твердость, и в ее ладонь проникло тепло от сильно нагретой в этом месте брюк ткани. Видимо до этого момента где-то в подсознании у нее все же продолжала сидеть мешающая ей мысль о том, что с Александром не все в порядке.

Она почувствовала, как по всему ее телу разливается слабость, и Наташа обессилено начала сползать по Александру вниз, больно цепляясь за него своей выставленной наружу незащищенной грудью. Совсем не замечая этой боли и легко скользя своими ладонями по его телу.

Александр не попытался удержать Наташу. Он лишь придерживал ее своей левой рукой, направляя ее сползание и препятствуя заваливанию ее вбок или навзничь. Она подняла голову и видела, как суетливо быстро пальцы правой руки Александра начали расстегивать пуговицы рубашки.

Медленное, будто в замедленной киносъемке почти падение прекратилось, когда ее дрожащие колени уперлись в пол. Наташины руки уже сами собой пытались расстегнуть ремень его брюк. Из-за того, что ее била сильная дрожь это у нее получалось плохо. "Из-за моей мерзкой животной похоти он все же полностью подчинил меня себе. Заставил меня раздевать себя. И, конечно, сейчас отлично видит мои неловкие, трясущиеся в нетерпении руки. Видит мое неконтролируемое животное желание. Наверное, со стороны это выглядит унизительно. Ну и пусть. Лишь бы он, наконец, сделал свое дело", — думала Наташа, которую, несмотря на то, что она только что кончила, сейчас совсем не мог удовлетворить ненормальный половой акт.