Михаэль Драу - Плоть и сталь

Наконец, инструктор кашлянул, оглядевшись по сторонам.

— Что это вы все перерыв вдруг устроили?

Новобранцы немедленно исчезли в своих кабинках, и в тире поднялся привычный шум: выстрелы, пиканье счётчиков, отрывистые фразы.

— А ты можешь идти, — похлопал Вик Дэла по плечу. — Ты на несколько дней вперёд нормативы перевыполнил.

— Благодарю, — кивнул Дэл. — Но я хотел бы закрепить то, чему вы меня научили.

Словно в подтверждение своих слов он выбил две «десятки» подряд. Вик усмехнулся, развернулся и вышел из тира.

Через некоторое время к Дэлу подошёл Тран и хихикнул:

— Всё, братец, Стальной тебя в покое не оставит! Обещаешь рассказать, где у него сколько родинок, а?

— Иди ты! — Дэл пихнул его в бок. — Если так интересуешься, сам проверь!

Он принялся немного раздражённо разбирать своё оружие, чтобы произвести обязательную чистку перед сдачей.

— Да ладно тебе, ясно же, что шучу! В общем, пойду уж, увидимся в казарме.

Тран исчез из поля зрения. Постепенно тир пустел. Дэл скрупулёзно чистил дикрайзер, стараясь выкинуть из головы размышления о поведении второго инструктора и о своих ощущениях.

— Наркоманка, что ли?

— Наверное. Папа постоянно как подберёт что на улице, так то наркоманка, то алкоголичка…

— Ой, тоже мне, эстетки нашлись! Давно ли сами бомжам отсасывали?

— Тихо, кажется, очнулась… Эй, эй, как тебя там, ты в порядке?

Мила похлопала глазами и разглядела склонившиеся над ней лица. Несколько довольно качественно сработанных сучек, пара мальчиков вроде неё самой — но они жались у стенки, с интересом вытягивая тонкие шейки. Все они были одеты в весьма приличные виниловые и латексные костюмчики.

Мила села на постели, с благодарностью приняв помощь одной из сучек — чуть полноватой блондинки, от природы обладавшей маленькими остренькими грудками, какие бывают из-за гормональных сбоев и нарушения обмена веществ.

— Жива? Ты чего это в обмороки падаешь? Есть хочешь? Или с передозняка? — спросила ещё одна сучка, бледная, как рыбье брюхо, с жирно накрашенными губами.

— Нет, я… я просто… — залепетала Мила.

— Отстань от ребёнка! — шикнула на товарку полненькая блондинка и помогла Миле подняться. — Пойдём, покормлю хоть чем-нибудь. Папа потом придёт, распорядится на твой счёт подробнее.

— Где я? — прошептала Мила, чувствуя, как возвращается страх.

— Не бойся, теперь тебе ничего не угрожает. Мы тут все свои, — кивнула блондинка. — Меня зовут Сахарок, это вот — Зефир, Каштан и Страза, вон там сидят Котёнок и Куколка.

— А имена у вас есть? — робко спросила Мила.

— Девочка моя! — хохотнула Сахарок, колыхнув мягким животиком. — Имена свои мы все давным-давно просрали. Теперь у нас есть наименования. Имя надо было раньше беречь, а не проституировать на улицах. Ну, пойдём.

Сахарок, судя по всему, была либо старшей, либо наиболее уважаемой из всей компании, так как прочие сучки выполняли её нехитрые поручения и с интересом наблюдали, как она ухаживает за новенькой. Милу накормили весьма недурственной имитацией какого-то мясного блюда и синтетическим желе. На сладкое Мила налегала особенно усердно и с удивлением понимала, как же она изголодалась. Сказалось и систематическое недоедание, и пережитое приключение, и лёгкая тошнота после дрянного наркоза, которую хотелось немедленно «заесть».

— Ну вот, умница, — сказала Сахарок, собирая тарелки, после того, как Мила насытилась. — Теперь ступай в ванную… Киса, проводи девочку… Помойся хорошенько, мы пока тебе подберём одёжку поприличнее. Ты у нас теперь домашняя девочка, а не уличный отброс. А потом мы тебе расскажем, где ты, и кто мы все такие, и зачем ты здесь, и чем это лучше пребывания на улице.

Миле всё происходящее казалось чудесной сказкой. Вполне милые и дружелюбные люди, вкусная еда, струи горячего влажного пара и даже немного самой настоящей воды в душе. Правда, мыться оказалось лучше всё же направленным паром, а не водой, которая отдавала гнильцой и ржавчиной.

После того, как Мила привела себя в порядок и даже слегка подкрасилась обнаруженной в ванной косметикой, она почувствовала, что жизнь — не такая уж и плохая штука, а сама она — очень даже хорошенькая. Несмотря на едва виднеющийся на скуле, ещё не до конца сошедший синяк.

Выйдя из ванной, Мила нос к носу столкнулась с кудрявой шатенкой, имевшей уже довольно приличную и натурально выглядящую грудь. Мила вспомнила, что эту сучку Сахарок назвала Каштаном.

— Тс… Тише, на, быстро одевайся и молча за мной.

Каштан торопливо потащила Милу за собой по длинному коридору. Когда они мышками прошмыгнули мимо одной из дверей, Мила успела заметить того самого мужчину-«сучку», который её спас. Он сидел в кресле, запрокинув окровавленную голову, а перед ним стоял высоченный косматый блондин и аккуратно скреплял рану биоклеем.

Мила втянула голову в плечи и старалась ни на шаг не отстать от Каштана. Но вот, наконец, она оказалась в довольно большой уютной комнате, все стены которой были сплошь увешаны шторками из стеклянных бус, пушистыми боа, пластиковыми плакатами совершенно бесстыдного содержания. Из мебели здесь имелись лишь кожаные диваны и кресла да несколько искусственных звериных шкур на полу. В углу потрескивал электрический камин, голографическое изображение огня в котором то и дело сбивалось и шло полосами, но если не обращать на это внимания, то камин вполне походил на настоящий. В комнате находилось несколько сучек. Некоторых Мила уже видела, остальные были незнакомы. Все они повернулись к вошедшим, прекратив свои разговоры за чашечкой кофе.

— Ну, вот и мы, — сообщила Каштан, подтолкнув вперёд себя Милу. — Знакомьтесь. Как тебя, ты говоришь, зовут?

— Мила… — робко представилась новенькая.

— Ну, пока что Мила, а там Папа тебе придумает имя, — кивнула Каштан. — Когда ему станет получше. Ну, иди сюда, садись.

Сахарок сразу же налила Миле большую чашку сладкого кофе.

— Рассказывай. У нас все тут рассказывают, как докатились до жизни такой, — заявила затем она. Мила присела на край дивана, помолчала, собираясь с мыслями и стеснительно пожимая плечами. А потом начала свой рассказ. Сучки слушали с интересом, но не слишком внимательно. А когда Мила дошла до страшной истории с торговцами органами, сучки начали наперебой возмущаться и костерить «этих уродов».

— Так тебя Папа от трейдеров спас? — проговорила какая-то незнакомая сучка, искусно моделирующая голос до совсем женского. — Как это романтично!

— Вот, наверное, он с ними сейчас на разборке и пострадал. Из-за тебя, — буркнула та, бледная, которую Сахарок представила как Зефир, и недобро глянула в сторону Милы. Та даже поперхнулась и медленно отставила чашку в сторону.