Михаэль Драу - Топливо

Тайного любовника Принца звали Бехардом. Когда-то этот киборг отличился на службе одного из вассалов, который в дальнейшем возомнил о себе так много, что решился развязать революцию. Смутьян был казнен, а его киборги либо погибли, либо исчезли в зловонных клоаках больших городов, медленно разложившись от Топлива. Выжили немногие. В частности, этот Бехард. Долгие годы, как оказалось, Принц поддерживал с ним связь, наплевав на его прошлое и на его вину перед государством. Канцлер слишком поздно понял, что его младший брат, оказывается, умеет любить. И он любил. Врага. Предателя. Опустившегося наркомана. Бегал к нему в грязные мотели и притоны. Терпел. Ждал. Даже прощал нередкие удары и вспышки ярости. И, в конце концов, нарушил закон.

Когда было изобретено Топливо, а несколько лет спустя его отрицательные побочные эффекты стали очевидны, зависимых киборгов научились лечить. Изобретателем методики стал некий Кукольник — странная и жутковатая личность, появившаяся в Империи неизвестно откуда и когда. Он восстанавливал нормальное функционирование зависимых, и в результате страна наводнилась свободными, предоставленными самим себе профессиональными убийцами, презиравшими закон и хрупкую человеческую жизнь. Началась настоящая война. В конце концов, был принят жесткий закон о запрещении восстановления зависимых. Топливо означало для них конец жизни. Но Велиар в очередной раз обошел запрет. Кукольник работал непосредственно на правительство. Приказ Принца был приказом Принца. И Бехард теперь, по слухам, жив и вполне здоров, промышляет ремеслом наемного убийцы. А Велиар до сих пор любит его.

После той ночи Канцлер решил перестать прощать и терпеть. Едва завершив деловую встречу с северянами — жуткими белоглазыми людьми, неспособными дышать воздухом нормальной температуры, а только охлажденным до минус восьмидесяти семи по Цельсию, — Канцлер заперся в своем кабинете. Около недели спустя, после нескольких чтений был принят закон о Топливе. Так как бороться с его производством и продажей было невозможно, а не получавшие привычной дозы киборги могли быть опасны, решено было сделать Топливо частью государственной политики и экономики. Все зависимые становились на учет, и подлежали физическому уничтожению, если пропускали хотя бы одно посещение специальных заведений, в которых им выдавалась доза — ведь «прогул» мог означать, что киборг каким-то образом сумел избавиться от зависимости. Стать свободным и опасным. Теперь все они оказались у Канцлера на ладони. И он мог сжать эту ладонь в кулак когда угодно.

— Что это значит, Эрц? — Велиар ворвался в кабинет брата как смерч. Канцлер подавил усмешку. И почувствовал, что в руках его — Власть.

— Добрый вечер, Ваше Высочество, — как ни в чем ни бывало проговорил Канцлер, поворачиваясь к нему и приподнимаясь. Когда он поцеловал мягкую бархатистую руку, Велиар отшатнулся, как от прокаженного и крикнул:

— Это просто низко! Из-за каких-то своих обид ты перекраиваешь государство по своему усмотрению! Ты хоть продумал наперед все последствия твоих нововведений?!

— О…Вы наконец-то задумались о государстве… — учтиво склонил голову Канцлер.

— Прекрати издеваться, — прорычал Велиар, злобно уставившись на него, — Я знаю, это по твоему приказу схватили Бехарда! И он теперь в тюрьме.

— Он нарушил закон и завтра будет аннигилирован, как и прочие арестованные. А мои приказы здесь ни при чем. Мне плевать на какого-то бесхозного киборга, бывшего наркомана и зависимого…

— Нееет, тебе не плевать! — прищурился Велиар, — Ты что, решил показать, наконец, коготки?

— Я решил, наконец, показать, что закон в этом государстве — я, — Канцлер взглянул в прищуренные глаза брата, упиваясь его ненавистью и страхом. И мольбой.

Велиар скользнул к нему, прижался всем телом, зашептал, гладя ладонями по впалым щекам:

— Эрц… Эрц, я умоляю тебя, отпусти Бехарда! Если хочешь, я никогда ни с кем не буду больше спать кроме тебя! Только отпусти его!

Канцлер проглотил подступивший к горлу ком. Что бы ни случилось, Велиар любит этого убийцу. Действительно любит.

— Вы предлагаете нарушить закон, Ваше Высочество? Закон, за нарушение которого я же сам приказал карать смертью?

— Святое небо, — всплеснул руками Принц, — Ведь закон — это ты! Хочешь, даешь слово, хочешь, берешь назад…

— Я не такой, как ты, — прошептал Канцлер, прямо посмотрев на брата. Тот замер.

— По обвинению в несанкционированном восстановлении функций арестовано двадцать четыре киборга. Ты хочешь, чтобы я и их помиловал? — проговорил тем временем Канцлер, — Они все виноваты в равной степени. И все понесут наказание. Бехард ничем не отличается от прочих. И он будет казнен, как и прочие.

— Тогда… Тогда я себя убью! — прошипел Велиар. Канцлер почувствовал, как по его телу прокатилась легкая ледяная волна. Но произнес:

— Я неплохо изучил тебя. Брат. Ты слишком сильно любишь себя, чтобы пойти на самоубийство. Даже твоего киборга ты любишь меньше… А теперь, Ваше Высочество, потрудитесь покинуть мой кабинет. У меня много дел.

С этим словами он сел обратно в свое кресло с высокой спинкой и вернулся к компьютеру.

Велиар некоторое время стоял позади него. Потом подошел и повернул к себе его кресло.

— Ты говоришь о любви, хотя не имеешь никакого понятия о ней. Брат.

Потом он взял узкую длиннопалую ладонь Канцлера, прижался к ней губами в язвительном поцелуе. После чего отбросил руку, как гнилое яблоко, и вышел.

Некоторые думали, что Кукольник родом с пораженного вечной зимой, как раковой опухолью, севера. Его никто и никогда еще не видел без респиратора и массивных очков, скрывавших верхнюю часть лица. Он ходил медленно и плавно, чуть склонив голову, и прятался от людей в подземном бункере, состоящем практически целиком из металла.

С появлением Кукольника Империя обзавелась мощным оружием. Канцлер вел себя максимально корректно со странным молчаливым отшельником, постоянно памятуя о том, что подобной личности ни в коем случае не стоит доверять безоглядно. Но уничтожать такое сокровище просто ради избавления от возможной угрозы тоже не собирался. Кукольник, несмотря на то, что поначалу казался пугающим, все-таки слыл спокойным и даже доброжелательным малым. Да и с Принцем они нашли общий язык практически моментально. Это заставило некоторых людей считать Кукольника вовсе не человеком.

Принц, дитя жаркого, сухого и пыльного юга, всегда жестоко страдал от холода и влажности в бункере Кукольника. Не спасало плотное черное пальто и толстые перчатки. Но Велиар готов был терпеть все неудобства ради большего. Ведь он никогда не приходил сюда по незначительному поводу. Как и сегодня.