Дмитрий Глухов - Нигде

Нагнувшись, Макс подхватил с пола свой пистолет и хладнокровно всадил в диван несколько пуль, стараясь, чтобы ни один его сектор не был пропущен.

Кажется, все. Было совершенно тихо. Тихо так, что даже слышно, как гудят потревоженные пулями диванные пружины. Макс было снова потянулся к рации, как диван вдруг, взбрыкнув, бросился на него словно бешеный гиппопотам. Вернее, это было бы так, если гиппопотамы умели бы еще и летать. К счастью, за спиной у Макса оказалась не стена, а открытая дверь, что спасло его от сломанной грудной клетки. За те несколько мгновений, пока Макс решал, стоит ли прыгать через диван в комнату или проще кинуть туда свето-шумовую гранату, в комнате раздался звон разбитого стекла, и почти сразу где-то внизу загрохотала жестяная крыша. Перескочив через чересчур агрессивную мебель, Лебедев подлетел к окну: по крыше прилегающего дома гигантскими шагами бежала здоровая фигура в плаще. Макс поймал ее в прицел и, уже нажимая на спусковой крючок, понял, что вот прямо сейчас он сам убьет человека. Но думать об этом было некогда. Он старательно выпустил вслед бегущей фигуре остаток обоймы. Однако то ли руки дрожали, то ли глаза, залитые кровью из рассеченной брови, плохо видели, — ни одна из пуль так и не попала в цель.

Макс перевалился через подоконник. Под ногами жалобно вскрикнула жестяная крыша.

— На хрен, дежурная! — заорал он в рацию. — Это Лебедев! Подтверждаю код 87! Срочно подкрепление! Веду преследование. Маяк активирован!

Макс загнал в пистолет новую обойму и попытался еще раз прицелиться в мелькавшую между труб и спутниковых тарелок спину в плаще. Та, словно почувствовав, нырнула за очередную трубу и сама загнала себя в тупик. Деться оттуда было уже некуда. Крыши кончились, впереди был лишь какой-то узенький переулочек. Макс замедлил шаг, поудобнее перехватил пистолет, решив, что вся романтика по поводу того, чтобы «брать живым» вовсе не для этого случая. В висках грохотало сердце, голова после мощных ударов гудела словно большой железный колокол, и до трубы оставалась всего пара метров. Для надежности взяв ствол еще и левой рукой, Макс обогнул трубу, но… за ней никого не оказалось.

Вообще никого.

Не успел он придумать, как такое могло произойти, как снова получил удар сзади. Кажется, это уже с ним сегодня было… Мелькнула мысль, что умники зовут это словом «дежавю». Пистолет вылетел из руки, загрохотал по крыше и остановился в водосточном желобе. После второго пойманного удара Макс также устремился вниз. Но нет худа без добра: он настиг пистолет и, оттолкнувшись ногами от желоба, взлетел снова на конек. С удовольствием поймал в прицел точку в середине плаща и нажал на спуск. Тип, собиравшийся как раз перепрыгнуть на крышу соседнего дома, споткнулся, зашатался и кулем кувыркнулся вниз.

— Есть… — выдохнул Макс. Подбежал к краю и осторожно глянул вниз.

Узенькая улица внизу была совершенно пуста.

Изгибалась дугой дорога, отороченная узкими тротуарами, рассветный ветер гонял пустой белый пакет, и не было ни людей, ни автомобилей. Никого и ничего.

И никакого мертвого тела.

Макс автоматически сделал пару шагов назад и с испугом оглянулся. Но и сзади него никого не было. Он снова подошел к краю крыши, но внизу ничего не изменилось: пакет выделывал все те же пируэты, а тела ни на тротуаре, ни на проезжей части не наблюдалось…

Макс тщательно прислушался к себе, вспоминая все нюансы погони. Нет, деться этому типу явно было больше некуда. Он исчез именно за этой проклятой трубой. Макс обошел трубу еще пару раз, — словно елку в детском саду, — но ясности это так и не внесло.

— Алло, дежурная, — продиктовал Макс в рацию, — подозреваемый скрылся, возвращаюсь на место преступления.

— Куда скрылся? — Изумился Гоша Никольский. — Ты что, его потерял?

— Можно и так сказать…

— Что за детский сад… Куда группу перехвата высылать?

— Я, блин, не знаю, куда ее высылать. К последней трубе дома номер шестнадцать по улице Мира. Он за трубу зашел и сгинул, демон.

— Какой еще демон? — прохрипел в рации строгий голос. — Что там, блин, за демоны у тебя, Лебедев?

— Это фигурально выражаясь, Андрей Борисович, в смысле, господин майор…

Ндааа-а, понятно, начальство уже прикатило в отдел, убийства далеко не каждый год случаются. Макс начал объяснять:

— Я его по крышам гнал, он за трубу юркнул и — пропал. Не могу понять куда. Все уже осмотрел… Кажется, я в него попал, но… Я назад в квартиру иду…

— Иди, сейчас опергруппа и эксперты будут. На связи.

Андрей Борисович, похоже, был весьма недоволен. Да и будешь тут довольным, когда день начался с убийства, а твой подчиненный упустил злоумышленника… «Эх, — вздохнул Макс, — представляю, что сегодня начнется. Проверка из управления — это самое гуманное, что может случиться. Впрочем, даже представить сложно, что начнется после убийства».

Выбитое окно было не слишком высоко над крышей, но все-таки чтобы влезть в него обратно, пришлось попотеть. Стена под ним была гладкая, как бутылочный бок.

— Ф-фу, — Макс, наконец, перенес ноги через подоконник и тут же почувствовал, как мурашки галопом проскакали через его спину, от затылка до самой, ну, понятно чего.

Уже почти рассвело, и включать фонарь не было никакой нужды. Но Макс все же направил острый луч на вбитый в потолок крюк.

Крюк был.

Точно был: мощный, загнутый, присыпанный побелкой.

Но вот только тела не было.

Диван стоял у стенки как новенький; стены, залитые кровью еще пять минут назад, были свежи и чисты; кочерга спокойно соседствовала с совком и щеткой в стойке у камина; и даже полка с фарфоровыми статуэтками стояла на месте. Макс, словно зачарованный, подошел к ней и взял в руки фигурку котенка. Абсолютно целую. Котенок хитро щурился, будто готовился замурлыкать. Не далее как пару минут назад, подбирая с пола пистолет, Лебедев видел этого котенка расколотым. Отбитые уши, отсутствующая лапа… Макс опустился на колени, и, елозя по полу чуть ли не носом, стал искать ну хоть маленький осколочек фарфора. Домашняя пыль, несколько ворсинок, уличный песок, может быть даже насыпавшийся с его ботинок, но… Осколков на полу не было. Подумав, Макс быстро поднялся и бросился к стене. Обеими ладонями он начал оглаживать обои. Но обои были совершенно чистые и, что было совсем уже странно, абсолютно сухие.

— Если с них смыли кровь, — сказал Макс вслух, — они должны быть мокрые. Они, сволочи, должны быть мокрые!

Макс оглянулся по сторонам и заорал:

— Кто здесь! Выходи, сука!

Передернул затвор и снова ринулся во вторую комнату, потом в кухню. Распахнул двери туалета и ванной. Но в квартире никого не было.

В дверь заколотили и заорали на несколько голосов: