Юлиана Лебединская - Архив пустоты

Сэла вздрогнула. Оглянулась на домик Корсана-младшего.

– Где «потрудился»? Он сейчас… здесь?

– Потрудился на очистке, разумеется. А где он ночует, с кем спит, тебе лучше знать, ты ведь жена. Пойди проверь.

Он кивнул на тёмные окна коттеджа напротив, засмеялся. Так, что мороз по коже продрал.

Сэла покачала головой.

– Я думала, вы для чего-то захотели убить обитательниц Улья. Но вы действительно верите в эту вашу «целесообразность». Цель оправдывает средства, да? Вы ошибаетесь, Мартин. Дурные средства уничтожают благородную цель.

Она развернулась, медленно пошла прочь. Сесть в седло, крутить педали не могла: мир вокруг плыл, трескался, расслаивался на множество вариаций. И каждая оказывалась хуже предыдущей.

Верно говорят: раз уж день с самого утра не задался, то хорошего от него не жди. Для начальника охраны Улья Журавского он «не задался» ещё с ночи, когда звонок старшего куратора поднял с постели. Ловцы с безжалостными, замороженными глазами, громадные ножи на пружинах, заполненные обезглавленными телами рефрижераторы… А тут ещё и Сэла проснулась не ко времени, потребовала объяснений. Что он мог ей ответить? Старый служака, он привык выполнять приказы командования беспрекословно. Хоть этот приказ Мартина Брута ему очень не нравился. Утешало, что непосредственным исполнителем стать не пришлось. Иначе как жил бы дальше? Хоть «пчеломатки» и бессловесные твари, но ведь когда-то тоже людьми были.

По распоряжению Сирия Курта, заверенному старшим куратором, самок начали сортировать по ангарам ещё за неделю до резни. Обоснование – оптимизировать рацион в зависимости от удоя и биохимического состава молока. Теперь стала ясна и ещё одна причина – чтобы ловцам удобней было мясо заготавливать. Завози гильотины в очередной ангар и режь всех подряд.

Утро в Улье начиналось как обычно, будто и не было ночной бойни. «Пчеломатки» досматривали сладкие предутренние сны, дежурная бригада прошла на первую дойку. Люди ни о чём не догадывались, как и их подопечные. Почему ворота двенадцатого ангара заперты? Почему охранники смотрят так мрачно? Эти вопросы пока никто не задал вслух. Управятся дояры с работой, тогда и спросят. Журавский опасался, что отвечать придётся ему. Потому что Сэла Фристэн исчезла.

Ловцы работали чисто. Отрубленные головы вывезли на скотомогильник, тела отправили в мясохранилище, даже кровь брандспойтами смыли. Пусто в клетках. Словно полторы тысячи обитательниц ангара, ещё накануне вечером скуливших, плакавших по отобранным детям, ночью сквозь землю провалились. Лишь пять гильотин выстроились в ряд у ворот, напоминая о случившемся. Да ещё запах стоял в воздухе. Дух смерти.

В первый миг Журавский испугался, заметив движение у гильотин: кто-то из ловцов окончательно свихнулся? Не уехал со своими, затаился в пустом ангаре, поджидает, готовый прикончить первого встречного? Но тут сопровождавший командира охранник повёл фонарём, и наваждение рассеялось. Никакой не ловец, один из волонтёров, Виен.

Потом опять кольнула тревога: как он сюда пробрался, ворота ведь заперты, во дворе охрана? Впрочем, этот Виен – тип ушлый, такие ключики мастерить умеет, любой замок отомкнут, хоть магнитный, хоть сенсорный. Другое дело, что ему здесь понадобилось?

В руках Виен сжимал длинную палку с пучком стерженьков на конце. Сэла придумала такие для уборки Улья. И название дала смешное – «метла».

Виен не просто сжимал своё орудие, а словно пытался смести что-то, разлитое на бетонном полу. Кровь?

Журавский присмотрелся. Нет, крови не видно. Только лужи воды, кажущиеся чёрными в полумраке.

– Эй, ты что здесь делаешь? – Он шагнул к волонтёру.

Виен вздрогнул, только сейчас заметив охранников. Подался назад, выставив метлу перед собой.

– Стойте! Сюда нельзя приближаться!

Журавский опешил от такой наглости.

– Это мне нельзя? Я начальник охраны, мне кругом можно. А вот тебе – нельзя!

– Стойте, ещё раз говорю! Больше ни шагу!

Он приподнял метлу, и луч фонаря раздробился на острых концах стержней, заиграл крохотными радугами. Деревянные прутья не могли так светиться.

Журавскому вновь сделалось страшно. Он положил руку на кобуру, расстегнул. Охранник последовал его примеру. На круглом лице парня тоже отражался испуг.

– Брось эту штуку на пол. И иди к воротам. Медленно.

Ещё шаг. Пальцы ощутили прохладный металл рукояти, возвращая уверенность.

– Не двигайтесь! – Виен не собирался подчиняться. Взмахнул своей странной метлой, шагнул наперерез.

Журавский понял, что если и ошибся, то не сильно. Пусть не у ловца, но у этого парня точно крышу снесло. А с сумасшедшими сейчас разговор короткий.

Журавский выхватил пистолет, поднял стволом вверх.

– На пол! Быстро!

Нажал спусковой крючок и бросился на сумасшедшего, готовый сбить с ног, скрутить…

Выстрела он не услышал. Крошечные радуги вдруг метнулись навстречу, выросли мгновенно, затопили всё.

И обернулись чернотой.

Мартин Брут не ожидал, что этот день принесёт ему столько неприятностей. Как хорошо всё было спланировано, как удачно складывалось! Ловцы без лишнего шума почистят Улей от избыточного поголовья, пока Фристэн и её волонтёры наслаждаются отпуском – дежурную смену Журавский уж как-нибудь заставит помалкивать. И одновременно заготовят материал для «пищевой прививки», так необходимой высоколобым чистоплюям Наукограда.

Был и третий «заяц», которого следовало убить этим же выстрелом. Брут поручил заготовку ловцам не только потому, что скотобойцы Гробера не управились бы с такой прорвой двуногого мяса. Закалённые очисткой полуострова ловцы стали единственной реальной силой на планете, способной решать любые поставленные перед ней задачи. И сила эта подчинялась не Совету кураторов, а персонально Мартину Бруту. Это тоже требовалось показать высоколобым.

Однако как ни планируй, а жизнь неминуемо внесёт коррективы. Неугомонная Фристэн разбудила ни свет ни заря и с ходу испортила старшему куратору настроение. Общее собрание ей, видишь ли, подавай! Не ко времени это. Слишком в большом авторитете ты нынче, девочка. Ляпнет на собрании какой дурак: «Избрать Сэлу Фристэн старшим куратором! Мартина Брута – в отставку!» – так, пожалуй, и проголосуют. А дорога к Светлому Завтра ещё не укатана, соскользнут, пустят всё прахом. Потерпела бы ты годиков пять-десять, набралась здорового цинизма, отведала плоти своих подчинённых, – оговорился, подопечных, разумеется! – глядишь, я бы тебя и сам рекомендовал. А сейчас – не ко времени. «Мёртвыми мы ничем не отличаемся», – ты сама это сказала. Так тому и быть.

Мысли эти крутились у Мартина в голове, пока он шёл к Управлению. А едва поднялся к себе в кабинет – новая неприятность. Да нет – беда.