Виталий Пищенко - Укус скорпиона

Но ведь тогда на базе должны работать сотни людей. Военные только охраняют объект, а где яйцеголовые? Именно здесь, насколько я понимал, и находился пентагоновский полигон по проникновению в «виртал». Где же ученые, техники, медперсонал, уборщики, наконец? Неужели все мертвы, и в живых осталась только та горсточка солдат, которых мы с полковником нашли в офицерской столовой?

Верить в это почему-то не хотелось. Ведь я мог и ошибаться, и не было здесь никаких подземных уровней, а был лишь выход в виртуальную реальность для специального отряда быстрого реагирования. Да и зачем тащить сюда, в пустыню, кучу людей, обустраивать их в этом пекле, тратиться на строительство шахт, жилых помещений, лабораторий, вбивать бешеные деньги на систему кондиционирования воздуха, на транспорт и еще на тысячу разных мелочей? Конечно, это глупо.

Но зачем же построен этот бесконечный лабиринт? Ответа на этот вопрос я так и не нашел…

Вот и конец туннеля. Впереди светят звезды, и до них осталось пройти несколько шагов: Но они самые трудные, потому что сил уже нет, и пропадает желание выбраться на свободу, найти выход из мышеловки, желание, державшее меня на ногах все это время… Я остановился. Дальше дороги не было. Обрыв. Насколько глубокий, я не знал. Было слишком темно, чтобы разглядеть землю. Ну и черт с ней. Сейчас я лягу и засну. Ничто другое меня не интересует. Кроме, конечно, воды. Но сон тем и хорош, что не ощущаешь ни голода, ни жажды.

Проснулся я от странного шума, будто где-то рядом стрекотала цикада. Причем довольно громко стрекотала, раз смогла разбудить меня.

Я открыл глаза и увидел свет. Было утро. Из-за горного кряжа выползало солнце, большущее и белое. Даже утром оно было жарким и злым. В пустыне солнце бывает только злым…

Нет, звук шел не снаружи. Я повернулся и принялся таращиться в непроглядную мглу туннеля. Ни черта не было видно. Однако звук приближался, становился громче и отчетливей.

Я вскочил на ноги, нащупал рукой автомат, снял с предохранителя. Тугой волной накатил липкий, леденящий шкуру страх. Кто бы там ни двигался в мою сторону, но это была не цикада. Или же цикада величиной с корову, настолько громким был звук.

— Эй… эй! — сперва тихо, а потом чуть громче крикнул я. — Кто там?

Стрекот на мгновение прекратился, но через полсекунды вновь возник, только гораздо громче. А потом из темноты чертиком из табакерки выпрыгнула какая-то страшная тварь, истекающая слизью, с длинным ребристым хвостом и огромной пастью, из которой медленно, роняя обильную влагу, выдвигалась, словно на шарнирах, громадная острозубая челюсть.

«Чужой»! — обомлел я, отступая на шаг, затем еще на один и еще. А чудовище затрещало пуще прежнего и присело на задних лапах, упершись хвостом в бетонный пол. Я понял, что сейчас оно прыгнет и одним движением разорвет меня на куски, но ошибся. Еще шаг назад, и я, почувствовав, что нога так и не нашла опоры, полетел вниз. И тогда я закричал, ибо, перекувыркнувшись в воздухе, увидел, что лететь мне до земли добрых тридцать метров. И еще я зажмурился, потому что страшно было видеть, как стремительно надвигается твердая, усеянная мелкими камнями вперемешку с песком поверхность. Вот и все…

Проснулся я от странного шума, будто где-то рядом стрекотала цикада. Причем довольно громко стрекотала, раз смогла разбудить меня.

Я открыл глаза и увидел свет. Было утро. Из-за горного кряжа выползало солнце, большущее и белое. Даже утром оно было жарким и злым. В пустыне солнце бывает только злым…

Нет, звук шел не снаружи. Я повернулся и принялся таращиться в непроглядную мглу туннеля. Ни черта не видно. Однако звук приближался, становился все громче и отчетливей.

«Господи, — пробормотал я. — Неужели и сны могут превращаться в явь?» .

Я вскочил на ноги, нащупал рукой автомат, снял с предохранителя. Опять тугой, липкой волной накатил страх.

— Все это было, было! — пробормотал я. — И чем кончилось?!

Я упер приклад автомата в бедро и дал длинную очередь в темноту. Громкий визг и тишина. Ни стрекотания, ни звука шагов.

Оно затаилось, оно готовится в яростном прыжке дотянуться до меня. Не мог же я в самом деле одной очередью уложить «чужого».

Затаив дыхание, я ждал, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в темном чреве туннеля.

Но капали мгновения, шли минуты, наполняя живительной силой реку времени, и ничего не менялось. По-прежнему в воздухе висела тишина, душная и тревожная. Только гулко стучало сердце, пытаясь выпрыгнуть из грудной клетки на волю, чтобы убраться подальше от этого страха, заставляющего работать на пределе, перегоняя затвердевшую от ужаса кровь. Я осторожно оглянулся назад. Так и есть — сзади пропасть, достаточно глубокая, чтобы расшибиться насмерть. Неужели вещие сны все-таки бывают? Раньше я как-то с ними не сталкивался. Впрочем, много с чем я раньше не сталкивался…

Подождав еще минут пять, я не выдержал и двинулся вперед, в полумрак, останавливаясь чуть ли не ежесекундно, чтобы прислушаться, чтобы доказать самому себе, что мой страх беспочвенен, что не слышно никакого стрекотания или вздоха, что мне повезло, и я убил эту тварь с одного выстрела.

А потом я увидел «чужого». Он стоял и, не мигая, следил за каждым моим движением. Я даже не успел нажать на спусковой крючок…

Проснулся я от странного шума, будто где-то рядом стрекотала цикада. Я открыл глаза и увидел свет. Было утро. Однако звук шел не снаружи, как мне сперва показалось. Я повернулся спиной к солнцу и принялся таращиться в непроглядную мглу туннеля.

«Странные здесь сны, — думал я. — Во сне я видел сон, что видел сон. Но тогда почему наяву все повторяется снова? Или это тоже сон? Нет, все слишком отчетливо и слишком страшно, чтобы ощущать такое во сне. Но тогда почему я просыпаюсь в третий раз и слышу то же самое стрекотание?»

— К черту! — рассвирепев, зарычал я. — Сейчас у меня остался только один вопрос: как выжить и уничтожить дрянь, которая с неумолимостью часового механизма в который раз идет меня убить.

Я нажал на спусковой крючок. Только на этот раз выпустил всю обойму, до последнего патрона. Потом, когда стрекотание затихло, приблизился к самому краю трубы и, держась за стену, осторожно высунул голову наружу.

Оказалось, что труба выпирала из скального монолита на несколько метров, словно дуло пушки. Отлично! Я посмотрел вверх. С потолка свисала ржавая арматурина, загнутая крючком. Я прыгнул вверх, стараясь дотянуться до нее… Не достал, чуть-чуть, самую малость, каких-то десять сантиметров.

«Нет, должен же быть какой-то выход, — подумал я. — Безвыходных положений не бывает».

Я поднял автомат и, рассчитав на глаз траекторию полета, подбросил его вверх.