Николай Трой - Машина Ненависти

— Понял… в общем, там какой-то п…

— Не ругайся, не л-люблю.

Понадобилась минута, чтобы Евсюкин мысленно отвел душу, а, когда заговорил снова, Волошин услышал в его голосе дрожь:

— Сорок пять раненых! Сорок пять, мать… простите…

— Виктор?

Лицо начальника охраны перекосилось, он дернул головой:

— Выбросился из окна.

Холод. Холод в душе. Будто ствол Макарова к затылку приставили.

— П-почему? Драка?

Евсюков снова покачал головой:

— Не похоже… но выглядит он так, будто его привязали к машине и так катали с полчаса по МКАДу… вы бы видели: есть места, где кожи вообще не осталось.

— Что случилось с остальными?

— Да хрен его знает! Говорят, вошли внутрь, а там кровавая вакханалия, будто друг на друга кидались…

— Т-так, — Волошин закрыл глаза. — Найдите дилера, кто сегодня п-продавал наркотики, а все, что осталось из препаратов внутри — на анализ.

— Сделаем!

— Еще нужны записи с камер наблюдения, п-показания охраны, список гостей.

— Так точно!

— Заставь всех м-ментов сдавать отчеты каждые два часа тебе п-первому. Добудь экспертизы врачей.

— Понял, начинать?

Волошин подумал еще немного, оглядывая двор, осведомился:

— Как Хозяин?

— Сказал — работать.

— Он здесь?

Евсюков покачал головой:

— У него какие-то проблемы с конкурентами, сказал, что не приедет. Нельзя карьеру под удар подставлять. Он только занялся новой кампанией.

«Реликт, — подумал Волошин. — Но, все-таки появиться на людях придется. Москва теперь месяц гудеть будет. Столько имен…»

— Ладно, р-работай.

Полицейских не пускали внутрь пентхауза. Вызвали лучших специалистов в криминалистике: из органов, частных, из спецчастей. Подняли всех кого могли. Улицу перекрыли, наставили кордоны, пригнали рабочую технику, создавая видимость дорожных работ. Журналистов не было, что лишний раз доказывало, кто здесь главный.

К рассвету, наконец, стали пускать родственников и врачей рангом пониже, для черновой работы. Волошин поспешил уйти, чтобы не видеть слез и не слышать стонов. Правда, успел приказать Евсюкову (тот был уже весь в мыле), чтобы команде по слежке за конкурентами дали зеленый свет. Пусть до последней секунды снимут всех, чьи дети замешаны в ночной оргии. Это пригодится.

Когда вынесли раненых и двор стал понемногу пустеть, Волошин решил зайти внутрь. Пока криминалисты заняты анализом, как и врачи, можно и самому разнюхать, все равно его следы на месте уже не помешают.

На десятом этаже он с удивлением обнаружил еще две группы специалистов. Как объяснил один из местных охранников, то железячники.

— Добывают зап-писи? — уточнил Волошин.

Охранник покачал головой:

— Нет записей.

— То есть как?!

— Вообще нет. В квартире вся электроника погорела. Ничего не осталось.

— К-как это возможно?

Один из компьютерщиков услышал, поднял голову:

— Похоже на электромагнитную бомбу. Всему, что было из техники — крышка.

Увидев, что сообщение не произвело впечатления на странного, возбуждающего чувство опасности человека, компьютерщик вернулся к своим делам. Получилось у него не сразу, минут пять он пытался выбросить из памяти рассекающий душу взгляд незнакомца.

— Извините, что от-твлекаю, — произнес Волошин с осторожностью.

Однако, вопреки ожиданиям, голос у Хозяина был спокойным. Может быть, чересчур, но за это Волошин бы не ручался.

— Говори, Дима. Знаю, по пустякам не стал бы будить.

Теперь даже готовый ко всему Устранитель Проблем удивился. Хозяин спал?! Когда здесь такое…

— Дима?

— У меня новые сведения. Это были не н-наркотики, кажется.

— Непривычно слышать о тебя слово «кажется». Объяснись.

— Эксп-перты по электронике говорят, что записей с камер н-наблюдения не будет. В пентхаузе был взрыв электромагнитной бомбы. Не п-похоже на несчастный случай…

— Я понял, дорогой, — вот теперь Волошин мог с уверенностью сказать, что Хозяин стиснул зубы. Впрочем, голос у него оставался на том же уровне. — Если твои подозрения верны, сделай милость, достань сволочей. А я пока разберусь с охраной Виктора, проспали стражи опасность…

— Б-будет сделано.

— У тебя есть догадки? Кто это? Политика?

— Пока не знаю, — проговорил в задумчивости Волошин. — Но п-пара ниточек есть.

— Понял, Дима. Работай.

Хоть и не видел Хозяин, но Волошин кивнул.

Спрятав телефон в карман пальто, он повертел в руках странные 3D очки с сильно утяжеленной дужкой. Он не соврал, когда говорил о паре ниточек. И начнет он с самого начала.

Спустившись в холл, Волошин попросил журнал посетителей у охраны. Его палец скользнул вдоль списка имен, и замер напротив строчки с надписью: «Далия Верникова».

Королев, 11 октября

Все новые и новые призмы капель на лобовом стекле явно в тему, когда не хочешь, чтобы снаружи видели, что ты плачешь. Да и ревется под ровный шорох дождя неожиданно легко.

Обычно Даля любую неприятность старалась пропускать мимо сердца, особенно, когда ее источником являлись чужие люди. Но ведь правда, если не пропустишь чье-то ругательство или шпильку, то получается какой-то замкнутый круг, или, вернее, марафон ненависти. Кто-то обидел человека, тот вызверился на тебя, ты, в свою очередь, с обидой накинешься на третьего. Не должно зло эманировать. Нужно чтобы оно хоть на ком-нибудь теряло силу.

Однако сегодня она оказалась явно не готова к такому повороту событий. Надо же, чтобы шеф, который в ней всегда души не чаял, мог на нее чуть ли не с матами наорать?! Кошмар!

Так и сидела минут двадцать, самозабвенно хлюпая носом. И, почему-то, все привычные способы успокоения не помогали, даже мысли о «тайном саде». Прямо беда.

Наконец, стала успокаиваться. Да и вспомнилось, что шеф потребовал ее присутствия в офисе. Значит, — пора заканчивать.

Пару минут Даля пыталась привести мысли в порядок. Получалось плохо. Особенно, когда вспомнила, что не шеф один хотел ее видеть. Что от нее полиции-то надо?

«Нет, — подумала она, мысленно отвешивая себе пощечины, — это простая ошибка. Пусть неприятная, неожиданная… и гру-у-убая… так! Хватит реветь! Ну и что, что грубая?! Переживешь!»

Чуть помогло. Однако, при взгляде на себя в зеркало она поразилась растерянности на дне глаз. Надо сказать, красных и зареванных глаз. Хорошо еще, что она не пользуется косметикой.

— Зато тушь не растеклась, — как-то неубедительно сообщила она расстроенному отражению.

Через пять минут она все-таки решилась завести двигатель и крутанула баранку. Хватит на сегодня покупок. Не ее день. Надо ехать в Москву.

«Нет, — подумала она. — Сначала домой, в порядок себя привести, а потом — к шефу!.. Вот он извиняться потом будет… так ему и надо, хаму!.. Но, все-таки, что же там произошло?..»