Николай Трой - Машина Ненависти

— Стоп!

Даля так и не смогла понять, что ее остановило. «Стоп!», если и произносили это слово, было сказано так резко, как внезапно впиваются в плоть серпентолога ядовитые зубы кобры. Хотя Даля потом была втайне уверена, что бандит вообще ничего не говорил, настолько велика его арктическая харизма. Ей казалось, хватило и одного усилия его воли.

— Что? — в испуге переспросила она.

— Кто такой этот Neo_Dolphin?

Кто такой Neo_Dolphin? Трудный вопрос. Так же сложно, наверное, объяснить дикарю, что фотография не похищает его душу.

Почему-то, при воспоминании о дикарях и фотографах, Даля вспомнила жуткую моду девятнадцатого века. В то время была очень высока смертность, особенно — среди детей. И многие молодые семьи, теряя ребенка, не хотели забывать его облик, ведь память это штука очень ненадежная. Тогда они приглашали фотографов из специальной похоронной конторы. Эти специалисты по смерти быстро гримировали тельце, одевали в выходные костюмчики, маленькие, будто для кукол. Иногда даже чем-нибудь крепили веки в открытом положении и закапывали глаза специальным раствором, чтобы мертвец глядел в объектив. И, как результат, — черно-белое семейное фото, где мама с папой улыбаются, а между ними, в колыбели или в кресле, их «живое» мертвое чадо…

Когда-то она читала об этом в сети, и с тех пор ее часто преследовали виденные оцифрованные копии тех фотографий, где глядят пустыми глазами мертвые дети. Жуть!

Почему это вспомнилось именно сейчас, Даля не поняла. Может быть, из-за глаз бандита?

— А это что?

Даля обернулась. Один из «адидасов» распахнул дверь в ее «тайный сад» и теперь тупо пялился на буйство зелени, бонсаи, папоротник и татами.

— Сад для медитаций, — пролепетала она. — Осторожнее там, пожалуйста.

— Neo_Dolphin! — потребовал «Шерстяное пальто». — Кто он?

Даля вздохнула. С чего бы начать?

— Он мой виртуальный парень.

— Виртуальный?

— Мы любим… мы встречаемся в интернете.

В глазах «Шерстяного пальто» ничего не изменилось, но Даля готова была поклясться, что теперь он сомневаться в ее психическом здоровье.

— Значит, именно он дал тебе тот ад-дрес?

— Да, но я уверена… — Даля вздрогнула от очередного грохота — «адидас» выворачивал наизнанку содержимое ее платяного шкафа. — Я уверена, что это всего лишь совпадение…

— Ну вот об это мы с ним и п-поговорим. Давай телефон.

— Чей?

— Парня своего!

Даля пролепетала:

— У меня его нет…

Холод, комический холод в словах бандита:

— Даля, не делай г-глупостей. Дай мне его номер.

— Вы не понимаете, — очень осторожно проговорила Даля, — у меня нет его телефона. Я вообще его не знаю, и никогда не видела.

«Шерстяное пальто» вздохнул, убрал пистолет в карман. Даля в очередной раз вздрогнула: откуда-то из кухни донесся резкий звон бьющейся посуды. Кажется, они задались целью разгромить всю ее квартиру!

— Даля, — бандит вернул ее к реальности. — Я еще раз повторяю, не делай г-глупостей. Ты з-знаешь, кто отец Виктора Владимировича? Вот-вот. Его сын вчера ночью был убит. И лучше тебе поговорить с нами, чем с полицией, п-понимаешь? Я верю, что ты ничего п-плохого не желала, у тебя замечательный послужной список, но менты — люди скептичные. Ты бывала у них в гостях?

Даля помотала головой. Страх холодным потом проступил на ее теле.

— И не н-надо, — продолжал бандит. — Менты тебя выжмут, как п-половую тряпку. Досуха! До разрыва ткани. А, если вздумаешь сопротивляться, оставят у себя в гостях. А уж какие радости в т-тюрьме… венерические болезни, вши, туберкулез, воинствующие лесбиянки. Попав туда, люди меняются раз и навсегда. Оттуда возвращаются калеками.

Она и сама это знала, но бандит рассказывает так убедительно, что реальность кажется еще ужасней.

— Понимаете, — затараторила она, — я и вправду не знаю его лично! Мы познакомились полтора года назад, когда я выполняла один заказ…

К концу рассказа Даля была уверена, что бандит считает ее больной извращенкой. Впрочем, он ни на секунду этого не показал. Однако количество наводящих и уточняющих вопросов явно давало понять — романтику кибер-любви двадцать первого века он не понимает.

Когда она закончила довольно скудный рассказ о Neo_Dolphin, «Шерстяное пальто» задумался. Даля не знала куда себя деть, уж слишком странно это выглядит: мужчина напоминает манекен. Совершенно безэмоциональный биокон.

Наконец, он встал. Сделав ей знак, чтобы оставалась на прежнем месте, он вышел из комнаты. Краем уха она слышала, как он что-то объясняет «адидасам», потом вернулся.

— Ну, включай тогда свой чат. Б-будем искать твоего п-принца.

Когда она запустила чат Neo_Dolphin на ультрабуке, бандит подсел к ней. От него неожиданно приятно пахло. Не тюрьмой, о которой он так красочно рассказывал, а силой и дорогим лосьоном после бритья.

— Он не в сети, — проговорила Даля в растерянности, указывая на блеклый ник Neo_Dolphin.

— Ничего, п-подождем. Напиши ему что-нибудь.

— Что?

— Например, что вам н-нужно встретиться.

На миг Даля заколебалась. Раз она попала в переплет, стоит ли создавать еще кому-нибудь проблемы? Neo_Dolphin еще никогда не давал ей повода сомневаться в его порядочности…

«Но я в беде, — пронеслась в ее голове отчаянная мысль, — и мне нужна помощь! Сама я не справлюсь!»

Ее мозг уже хотел подобрать достойный ответ, тесно переплетенный с моралью, принципами «не доставлять проблем», и прочей подобной чепухой, так не вовремя лезущей в голову, но тут послышался гулкий звон.

Его невозможно перепутать ни с чем, любая женщина подтвердит. И, когда Даля резко обернулась, увиденное подтвердило ее догадку — эти чудовища в «адидасах» теперь обыскивают ее «тайный сад». Из-под их неуклюжих гоблинских пальцев на пол летят цветочные горшки!

У нее в горле образовался комок, а сердце сжалось от боли. «Адидасы», так напоминающие монстров в сказочной стране, без всякого пиетета вырывают растения из земли, копаются там, выискивая то ли желуди, то ли золото, то ли еще черт знает что; потом грязные пальцы вытирают о лопухи папоротников, те рвутся, пускают сок…

— Ну же, — услышала она мертвый голос, — нап-пиши другу.

И ее пальцы вспорхнули над светящейся синим клавиатурой.

Москва, 11 октября

Сидеть без дела просто невыносимо. Особенно, когда понимаешь, что и сделать-то не многое сможешь.

«Так нельзя, — мысленно проговорил Данил, — нужно что-то сделать! Что там сейчас происходит на Остоженке?.. И это проклятое уничтожение системы… черт! Как все не вовремя».

Очень медленно, стараясь не совершать поспешных глупостей, он крутанулся на стуле. Когда взгляд скользнул по погасшей рожице пришельца на пауэрбуке, он закрыл глаза. Невыносимо жить без сети!